Сирены
Шрифт:
– Уэйтс… – начал он.
Паррс всегда отвечал по телефону одинаково. Будто только и делал, что смотрел на телефон, дожидаясь, когда на дисплее высветится имя звонящего. Шотландский акцент превращал голос в басовитое рычание.
– Суперинтендант.
– Как там Росситер? – спросил он.
– Отец или дочь?
– Отец.
– Мы с ним выпили. Что само по себе удивительно. А еще удивительно, что вас там не было.
– Начальство так решило, – хмыкнул он. – Министр и наша обожаемая старшая суперинтендантша.
– А что она об этом думает?
– Она посчитала, что мое присутствие придаст разговору
– Разумно, – сказал я.
Он снова хмыкнул.
Всякий раз, когда Паррс упоминал старшего суперинтенданта Чейз, в его голосе звучали неуверенные нотки. Они ласкали мне слух. Во всех остальных случаях понять, что думает Паррс, было невозможно. Видимо, Чейз навязала ему дело Росситера. Для Паррса это было возмутительно. Вдвойне. Потому что приказ исходил от женщины.
Паррс прервал мои размышления:
– Ты только не забывай, на кого работаешь и что для тебя главнее. Недели через две тебе все равно пришлось бы вступить в контакт с людьми Франшизы. Поэтому я на все это и подписался.
– Ясно.
– Ты ходил к ним вчера вечером.
Не видя Паррса, я не мог понять, он спрашивает или констатирует известный факт.
– Сэр.
– И?..
– Карвера не было.
– Наркотики?
– Были, но по мелочи. Студенты развлекались.
– А Изабель Росситер?
– Была. Мистер Росситер просил меня держаться на расстоянии. Похоже, у нее все нормально.
Я вспомнил, как она забрала у меня бутылку. Порадовался, что не приходится врать в лицо Паррсу.
– Она там живет?
– Да, насколько я понял. Я думал было позвонить министру, но сначала хотел согласовать это с вами.
– Сообщай ему обо всем. То есть, о чем именно, буду решать я. Не обязательно вдаваться в подробности. Утренние газеты видел?
– Нет еще.
– Понятно. Небось ты еще до душа и до бритья не дошел. Я хотел в этом году возобновить расследование по делу Гринлоу. Ждал, когда ты обзаведешься связями во Франшизе. Но поскольку мы идем с опережением графика, я договорился с «Ивнинг ньюс» [10] , чтобы объявление напечатали в сегодняшнем выпуске. В начале следующей недели его повторят.
10
«Evening News» (англ.). – «Вечерние новости».
Несмотря на название, газета выходила по утрам. Может, еще успею прикупить.
– О чем говорится в объявлении?
– Десять лет, как она исчезла.
Я слышал его дыхание в трубке. Несмотря на все заявления суперинтенданта о необходимости вести упорную борьбу с наркоторговлей, у меня возникло ощущение, что больше всего его интересовало исчезновение Джоанны Гринлоу. Громкий висяк, связанный с Франшизой.
– Родственники об этом знают?
– Нет никаких родственников. Когда ей было пятнадцать, она родила. Ребенка отдали в детдом. Я хочу знать, как Зейн Карвер отреагирует на объявление. Если никак, разговори его.
– Попытаюсь.
– Пусть он поволнуется, – настаивал Паррс.
Его не заботило, что это ставит меня
– В остальном действуем по прежнему плану.
– Сэр.
– Еще что-нибудь?
Я вспомнил смущенную Изабель с бутылкой вина в руках. Не хотелось превращать жизнь девушки в разменную монету.
– Пожалуй, все, – ответил я.
9
Дело Гринлоу было Паррсовой идеей фикс. Оно не входило в наш первоначальный уговор, предполагавший, что я буду наблюдать за Франшизой как за хрупкой экосистемой. Объявление в газете стало камнем, брошенным в пруд. Операция внедрения превратилась в смертельно опасную затею.
Исчезновение Джоанны Гринлоу прочно вошло в городской фольклор.
В начале девяностых она была курьером у Зейна Карвера. Одной из первых. А когда согласилась дать показания против Зейна, полицейские превратили ее имя в нарицательное. Старые служаки употребляли его, когда раскрытие дела представлялось маловероятным: «Против него ничего не нарыть, сынок. Разве что очередная Джоанна Гринлоу объявится».
Я встал, оделся и нашел выпуск «Ивнинг ньюс». Заголовок на первой странице бросался в глаза:
ПОЛИЦИЯ ПРОСИТ СОДЕЙСТВИЯ В СБОРЕ ИНФОРМАЦИИ ОБ ИСЧЕЗНОВЕНИИ ДЖОАННЫ ГРИНЛОУ.
Десять лет.
В статье говорилось, что двадцатишестилетняя Гринлоу была хорошо известна в определенных кругах и имела связи с преступным миром. Оборвав эти связи, она начала новую жизнь, а потом пропала без вести. На самом же деле все было несколько сложнее.
Именно она придумала организовать сбыт наркотиков через бары. До этого Карвер промышлял по мелочам: торговал легкой наркотой и прикидывал, чем бы еще заняться. Все изменилось с появлением так называемой Франшизы. Карвер обладал профессионализмом и стратегическим мышлением – качествами, которых хаотичный наркорынок города прежде не знал. К сожалению, к ним присоединялись амбиции. Карвер настаивал на расширении рынка сбыта. Полилась кровь. Джоанна обратилась в полицию, когда убили ее подругу, еще одну курьершу Карвера.
Безопасность Джоанны обеспечили «охранными мерами» – бюджетным вариантом программы защиты свидетелей. Девушку поселили в заброшенном доме на Терсфилд-стрит, улице-призраке в пригороде Солфорд, где стояли целые кварталы пустующих домов. Район был таким запущенным, что дома не отводили ни под ремонт, ни под снос. Идеальное укрытие.
Малый масштаб операции не предусматривал расходов на круглосуточную охрану. Перед концом смены в дом заглянул патрульный. На стук в дверь никто не ответил. Патрульный забеспокоился, вышиб дверь, вошел в дом и вытер ноги в прихожей, потому что крыльцо было заляпано краской – черной и белой.
Я вгляделся в фотографию на газетной странице. Темные кудрявые волосы, длинный свитер толстой вязки, черные леггинсы. Не наркокурьер, а студентка-искусствовед. Лицо насмешливое и чуть удивленное. Джоанна стояла в нише у камина, словно пыталась слиться с каменной стеной.
Десять лет назад.
Патрульный обыскал дом, но там не было ни Джоанны, ни ее чемодана, ни ее вещей.
С тех пор Джоанну Гринлоу никто не видел. И лично мне совсем не хотелось знать, какое отношение имеет к этому Зейн Карвер.