Сирийский десант
Шрифт:
Каменные россыпи остались позади, дорога, оторвавшись от скал, стала ровнее. Водитель джипа поддал газу, но и преследователи не упустили момент, рванулись вперед. Батяня мчался уже в нескольких метрах от левого заднего колеса «Ленд Ровера», как вдруг тот влетел в большую выбоину. Джип тряхнуло, замотало из стороны в сторону… Водитель с трудом удержал автомобиль в колее, второго наемника едва не вытряхнуло из машины – его автомат лязгнул о корпус джипа, а потом чуть не врезался в лоб неудачливому стрелку, который намотал ремень на руку, чтобы не выронить оружие. Но нескольких секунд, на которые водитель отпустил педаль газа, Батяне хватило поравняться с джипом и, вытянув руку с пистолетом, выстрелить чернявому в голову поверх опущенного дверного стекла. Водитель уронил окровавленную голову
Бритоголовому удалось удержаться, и теперь он собирался занять место убитого напарника, пока преследователи не взяли его в «клещи». Мертвое тело водителя наконец вывалилось в распахнувшуюся от тряски дверь, но бритоголовый не успел сесть за руль – совершенно забытый в горячке погони «потомок пророка» внезапно приложил его рукояткой пистолета по голому черепу. Тот обмяк, и американец отбросил его обратно на пассажирское сиденье, а сам переместил свое тело на освободившееся место водителя, ухватился за руль и поставил ногу на педаль. Мотор, почувствовав нового хозяина, радостно взревел, и помятый «Ленд Ровер» снова вырвался вперед.
Но до шоссе было еще далеко. Саид прекрасно понимал, что асфальтовая лента – это его единственный шанс оторваться от погони, и вдавил педаль акселератора до упора. Он бросил взгляд назад и, видя несущиеся чуть позади квадроциклы, выставил в открытое окно руку с пистолетом. Человек на квадроцикле всего в нескольких метрах – даже на такой скорости не самая сложная мишень, но американец не считал себя ковбоем и целился по колесам. Выстрел, второй, третий…
Вырвавшийся было вперед Федосеев приотстал, уходя от пуль, зато мчавшийся в невидимой для Саида зоне Литвинов практически поравнялся с джипом. Лавров с Павловым тоже приняли вправо, уходя с линии огня.
Трудно сказать, чем бы окончилась эта погоня при ином стечении обстоятельств, но в этот момент бритоголовый наемник немного очухался. Он все еще возлежал на пассажирском сиденье рядом с водительским местом, но от сильной тряски его безвольное тело сползло вниз. И когда, открыв глаза, он увидел за рулем не своего напарника, рефлекторно ухватился за ноги чужака – первое, до чего смог дотянуться – и изо всех сил сдернул их с педалей. Никак не ожидавший с его стороны такого подвоха Саид ударился головой о дверь и выронил свой пистолет, который тут же улетел куда-то под колеса. Американец задергался, пытаясь вызволить из захвата ноги, но плохо соображавший наемник вцепился в них мертвой хваткой.
Джип начал замедлять свой бег и вскоре совсем остановился. Саид сумел-таки освободиться, но под прицелом сразу четырех автоматных стволов как-то сразу обмяк, вывалился из джипа, плюхнулся на колени и, молитвенно вскидывая руки, заканючил:
– Ой, простите, господа военные, старый глупый Саид не узнал вас! Я просто хотел спасти свою жизнь от этих бандитов, я совсем не хотел никого убивать! Видит Аллах, я простой бедный торговец…
Неизвестно, сколько могли продолжаться подобные словоизлияния, но подскочивший к Саиду Павлов прервал его ударом в живот:
– Это тебе, гад, за сигаретку…
Американец согнулся пополам, чалма, до сих пор чудом державшаяся на его голове, свалилась к ногам Лаврова. Майор неторопливо развернул зеленые складки, вытащил спутниковый телефон и поднес его к носу «торговца»:
– А это почем продашь?
Саид, он же Роберт Хокинс, в легком обалдении уставился на собеседника – он ожидал услышать русскую речь, но вопрос был задан ему по-английски, хотя и с режущим слух акцентом. Он осторожно обвел взглядом обступивших его людей в пыльной униформе. Камуфляж натовского покроя, немецкие автоматы «G36», японские квадроциклы… Эти десантники могли быть кем угодно. Даже пресловутыми «натовскими парашютистами». Вот только тот, кто только что отомстил ему за невинную шалость с сигаретой, явно русский. Парень, у которого вместо автомата за спиной висела длинноствольная винтовка, вполне мог быть американцем, если судить только по физиономии, однако для земляка Роберта был слишком сдержан и при первой их встрече не сказал ни слова по-английски. Хокинс очень надеялся, что снайпер не догадается, кто напал на него тогда на плато, – двое обиженных сразу это чересчур… хотя – сам виноват. Вон тот смуглый красавец – единственный, кто похож на местного. Профессор Эдельби не солгал. Здорово, кстати, похож. И, между прочим, пока не произнес ни слова по-русски. Хотя нет, что-то подсказывало Роберту, что он все же не араб. А вот их командир – Хокинс не только по возрасту определил в этом светловолосом крепыше старшего – вполне мог сойти за уроженца Германии или Прибалтики. Но нет, они все – русские. Есть в них что-то неуловимо общее. Он задумался. «Значит, шанс остаться в живых есть – тупые зверовидные славяне из голливудских боевиков это всего лишь киноштамп для пожирателей попкорна, перед которыми чем-то надо оправдывать заоблачные военные расходы. Кроме того, ничто так не объединяет нацию, как общий и одинаково незнакомый для всех враг. Куда-то не туда меня понесло… Ладно, потом. Потом. Не время отвлекаться. Но что им от меня нужно? А что-то нужно, иначе не пытались бы взять живьем».
Хокинс стал размышлять. Эти парни не похожи на узколобых аналитиков из Лэнгли или полевых агентов вроде него. Судя по тому, что ему удалось о них узнать, это «обычные» исполнители, которым поставлена конкретная задача – добраться, добыть, доставить… или добить, если доставить не получится.
«Интересно, чем я рискую, если расколюсь? – спросил он сам себя. – Да ничем – я их интересую исключительно как источник информации. Причем прежде всего информации, связанной с Шайтаном. Если я скажу им всю правду – ну, почти всю? Что будет? Да ничего! Скорее всего, цели моего руководства касательно «эскадрона смерти» они могут просчитать даже без своих генералов, прямо здесь и сейчас. Как и мой уровень допуска к разным секретам. О том, что я из ЦРУ, они знают».
Он уже догадался, когда и как прокололся. И что могут знать русские конкретно о нем и о том, что он делал в лагере «эскадрона смерти». Но кто мог подумать, что «простые русские парашютисты» будут иметь в арсенале не только автоматы и ножи, а еще робота-разведчика, причем станут активно его использовать? Но ведь и Хокинс «ne lykom shit», что бы это ни значило… Что ж, попробуем их переиграть. Или хотя бы не проиграть. И незачем корчить из себя героя и говорить потом правду под пытками. Приняв решение, Роберт успокоился, усмехнулся и сказал:
– Это не продается… Но могу подарить.
– Правильный подход, – одобрил его слова Батяня, – а теперь поднимитесь и объясните нам, мистер Хокинс, кто вы такой и почему вы такой добрый. Только без резких движений…
Саид поднялся с колен, пожал плечами – мол, что ж тут не понятного – и заговорил:
– Я сотрудник ЦРУ США. Полевой агент. – Набивать себе цену и признаваться в том, что является резидентом ЦРУ в граничащей с Сирией части Турции, Хокинс не стал, хватит с них и этого. А то, чего добро, с собой пригласят, в гости в Москву – а это в его планы пока не входило. – Нам стало известно о существовании в Сирии «эскадрона смерти», укомплектованного русскими. Вы же понимаете, каким скандалом международного масштаба может обернуться подтверждение этой информации? Моей задачей был сбор информации, а при удаче – захват одного или даже нескольких боевиков, в идеале – самого командира этого отряда, известного как Шайтан. Их показания могли повлиять на позицию России по сирийскому вопросу при голосовании в ООН…
«Забавно, – вдруг подумалось Лаврову, – седовласый говорил то же самое, причем практически теми же словами. Только по-русски».
– Забавно… Вы что же, хотели их уговорить пойти с вами? – хмыкнул Андрей. – Смело…
– Смелость тут ни при чем, – тряхнул аккуратной бородкой американец, – я делал ставку на их жадность. И, как видите, не прогадал. Я так понимаю, вы слышали мой разговор по телефону? Я видел вашу камеру за окном штаба Шайтана. К слову, никто, кроме меня, ее не заметил.