Сиротка для дракона. Боевой факультет

Шнейдер Наталья

– Откуда ты знаешь, что я умею читать? – спохватилась я.

Все в том же сопроводительном письме, что прилагалось к приказу о зачислении, говорилось, что, если я не знаю грамоты, первый год после поступления я буду заниматься чтением и чистописанием, а также «некоторыми общеобразовательными предметами», – так что не все студенты были грамотны. Правда, я так и не поняла: каким образом я должна была бы узнать, о чем было написано в памятке, если бы не умела читать?

– А как бы ты прочитала про форму одежды? – усмехнулся он.

Вот ведь… мысли сходятся.

Хорошо, что на самом деле читать их никто не способен.

– Наконец, университет, – закончил Родерик. – Программа поддержки одаренных магией детей изначально была рассчитана, конечно, не только на приюты. Но так получилось, что среди содержателей приютов о ней знают все, а простым людям рассказать некому. – Он добавил медленно, будто размышляя сам с собой: – Конечно, плохо, что за столько лет ситуация так и не изменилась, но, кажется, у знати свой мир.

Это точно. У него свой мир, у меня свой, и они не перемешиваются, как вода и масло.

Думать об этом оказалось неожиданно больно, и, чтобы прогнать неприятные мысли, я фыркнула:

– Может, я любопытна и умна не по годам, вот и узнала!

– В самом деле? – усмехнулся он.

С ответной колкостью я не нашлась, так что просто спросила:

– Ты-то откуда все это знаешь? В смысле про программу поддержки, как ты ее назвал. Сам-то явно не за счет короны учился.

Он рассмеялся.

– Именно за счет короны.

– Не верю. Наверняка и насчет того, что титула у тебя нет… – Я замялась, подбирая к слову «наврал» синоним помягче.

Но Родерик понял. Что-то промелькнуло в его лице такое… словно ему неприятно было говорить об этом. Пожал плечами:

– Зачем бы мне врать?

Хороший вопрос. Но прежде, чем я успела всерьез над ним задуматься, Родерик добавил:

– Показать тебе зверинец? Здесь недалеко.

Я огляделась. В самом деле недалеко. Заболталась с ним и сама не заметила, как мы очутились в центре города. Я здесь была всего один раз.

– Я видела зверинец.

Как раз тогда и был тот единственный раз, когда я оказалась в центре столицы. В книгах я читала, что когда-то по всей столице – если не считать дворцовой площади, конечно, – дома плотно друг к другу примыкали и на узких улочках всегда было темно. Но когда во времена третьего императора-дракона изначальные твари разрушили столицу, на развалинах старого города выстроили новый. И теперь в центре почти не было жилых домов, только разнообразные общественные учреждения и дорогие лавки, а широкие и чистые улицы казались полупустыми, хотя людей на самом деле было куда больше, чем в том квартале, откуда мы только что вышли.

– В самом деле видела? – поинтересовался Родерик. – Давно?

– Года два назад. Нас сюда водил преподаватель общественных наук. Было интересно.

Правда, бедняга так много рассказывал, что к концу экскурсии почти охрип и наверняка обзавелся парой лишних седых волос, когда Мик и Мак, неугомонные близнецы, захотели погладить тигра и уже почти пробрались за заграждение.

Потом Мак оставил мне фингал под глазом за то, что именно

я сдернула его магией с вершины решетки, но я расквасила ему нос, так что мы остались квиты. Мик в драку не полез, чтобы «все было честно», – а я не пользовалась магией из тех же соображений.

На миг мне стало грустно: впереди, конечно, новая интересная жизнь, но все мои друзья остались в старой.

– Два года… – задумчиво проговорил Родерик. – Бамбуковых медведей ты видела? Их подарил нашему императору император Кефраса вроде бы недавно, но могу путать.

И после этого он будет настаивать, будто не имеет титула? Пусть скажет еще, что он дворцовый уборщик, поэтому знает про все эти императорские подарки.

Настроение упало еще сильнее.

– Видела, – соврала я.

Приду одна и посмотрю. Если найдется на что: вход в зверинец был платным и недешевым, я помню, как привратник сосчитал нас по головам, а потом пересчитывал монеты: пожалуй, тогда я впервые в жизни видела столько денег. Впрочем, где бы мне было их видеть? Я и в руках-то их не держала никогда, подъемные были моими первыми в жизни собственными деньгами, и только понимание, что я не знаю, на сколько придется их растягивать, не позволило мне потратить все и разом.

Но как бы бедна я ни была, платить за себя случайному знакомому не позволю.

– Ладно, тогда пойдем в Летний сад. – Родерик подхватил меня под локоть и повел к воротам в кованой ограде. – Туда привозят растения со всего мира, – продолжал он.

– С ума сошел? – зашипела я, упираясь в брусчатку ногами, будто собака, которую тащат за ошейник. – Меня туда не пустят!

– Почему? – изумился Родерик.

– Там привратник.

– Он там для красоты.

Для красоты, ага. Это тебе все привратники кланяются, а за мной сегодня в лавке хозяин по пятам ходил, как бы не украла чего.

– Говорят, принцесса любит гулять в Летнем саду. Что мне там делать?

– Гулять, – пожал плечами он. – Чем ты хуже принцессы?

– Ты издеваешься или правда не понимаешь?

– Она сама по себе, мы – сами по себе. Единственное, что здесь меняется, когда в парк приходит принцесса, – вместо привратника встает стража, и под каждым кустом торчит голова охранника.

Я представила себе торчащие под кустами, будто грибы, головы охранников и невольно хихикнула. Но хорошего настроения хватило ненадолго, страх тут же вернулся.

– Меня погонят оттуда!

– С чего бы? Вон ее же не гонят! – Он указал на нищенку, сидевшую у ограды в паре ярдов от ворот. – А ты даже не попрошайничаешь. К слову…

Он снял с пояса кошелек, достал оттуда монетку, бросил женщине.

– Да благословят вас пресветлые боги за милость, ваше сиятельство! – запричитала она, ловя медяк. – Пусть даруют они вам…

Родерик, не дослушивая, подхватил меня под локоть, повлек к воротам. Очень хотелось вырваться и сбежать, но у него по-прежнему оставались мои вещи, и пришлось шагать следом. Тем более в самом деле хотелось хоть одним глазком взглянуть на место, где любит гулять принцесса.