Сиротка. Слезы счастья
Шрифт:
Это умозаключение вызвало у нее одновременно и радость, и вполне обоснованное негодование. Делсен был способен на что угодно – и продать Фебуса, и даже избить его.
– Киона! – позвал ее Ламбер. – Ты ужасно побледнела!
Девушка наконец-то открыла свои янтарные глаза, и они засверкали.
– Спасибо, Ламбер. Возвращайся в Валь-Жальбер. Скажи своему отцу, что я очень скоро приеду. Я возьму велосипед Луи.
Четвертью часа позже она уже ехала на велосипеде по дороге, пролегающей вдоль озера, чтобы затем свернуть на другую, ведущую в бывший рабочий поселок. Перед тем как отправиться в путь, она побросала в свой рюкзак кое-какие
– Я вернусь до наступления темноты, – заверила она Мирей.
Однако никому из родственников и близких знакомых не суждено было увидеться с ней ни в этот день, ни вообще в ближайшие дни.
Глава 2
Делсен
Валь-Жальбер, вторник, 11 июля 1950 года, тот же день
Киона прислонила свой велосипед к стене дома семьи Маруа. Она крутила педали с такой интенсивностью, что ее лоб покрылся потом даже несмотря на то, что навстречу ей дул ветер. Андреа Маруа, увидев Киону в окно, тут же вышла из дома.
– Ты приехала, малышка! – воскликнула она. – Ламбер, значит, управился быстро. Зайди, выпей стакан воды.
– Охотно. Да, кстати, добрый день, мадам Андреа!
– Для тебя, к сожалению, этот день не такой уж и добрый. Неприятная история! Твоего красивого коня похитили… А Жозеф опять в дурном расположении духа.
– Пока еще нет смысла сильно переживать, – заявила Киона, пытаясь говорить безмятежным голосом. – Ничего страшного вообще-то не случилось.
Они пошли на кухню. Киона напряженно размышляла по дороге. Пока ей было ясно только одно: она никогда не станет в чем-то обвинять Делсена.
– Я ничего не понимаю, – с растерянным видом вздохнула Андреа.
Она – бывшая учительница, когда-то обучавшая детей из семьи Шарденов – Дельбо – за последние несколько лет сильно располнела. Соблазнительные формы этой старой девы, которой все никак не удавалось выйти замуж, пленили Жозефа Маруа, с трудом переносившего свое положение вдовца. Поженившись, они вдвоем стали вести размеренную жизнь в центре почти опустевшего поселка. Будучи владельцем дома и небольших участков земли, месье Маруа хотел провести остаток жизни в этом поселке. Пережив четыре года назад инсульт, он затем пришел в себя, и к нему вернулись все его отличительные особенности – в том числе и скверный характер.
Сидя сейчас в гостиной и услышав звуки разговора, он крикнул:
– Черт побери, я готов поспорить, что сюда примчалась та маленькая колдунья!
– Да, месье Жозеф, – ответила Киона, заходя в гостиную.
Шторы из бежевой саржи не позволяли солнечному свету проникать в комнату. Жозеф, усевшись поглубже в кожаное кресло, курил трубку.
– А ну-ка, поцелуй меня! – пробурчал он.
– Хорошо! – сказала Киона, целуя его в щеку.
– Ты, я гляжу, веселого нрава! Небось сильно переживаешь по поводу своего животного?
– Вовсе нет, месье Жозеф. Я как раз собиралась все объяснить мадам Андреа. Это было не воровство, а скорее займ. Того парня, который, как видела мадам Лапуант, забрал Фебуса, я знаю. Даже очень хорошо знаю. Точнее говоря, это мой друг. Очень хороший друг.
– Приятель твой, если верить Иветте Лапуант, и выглядит, и ведет себя очень странно, – усмехнулся Жозеф.
Киона глубоко вздохнула, а затем, доброжелательно улыбнувшись, сказала:
– Все индейцы и выглядят, и ведут себя странно, разве не так? Вы не привыкли их видеть, а вот мы на берегу Перибонки встречаем их часто. Не стоит забывать мою бабушку Одину и моих двоюродных братьев и сестер из племени монтанье. Я разрешила Делсену забрать моего коня. Он, конечно, был неправ в том, что вас об этом не предупредил, но он, если хотите, довольно робкий юноша.
Жозеф Маруа согнул свое большое тело пополам, чтобы подняться с кресла. Встав на ноги, он нахмурил кустистые брови и смерил Киону недоверчивым взглядом.
– Перестань врать! Индеец, если он воспитанный и вежливый, всегда поговорит с людьми. Твой приятель мог бы рассказать нам, что к чему, и взять у нас седло и узду. Иветта уже все уши нам прожужжала о том, что этот твой воришка обвязал веревку вокруг шеи коня.
– Он и в самом деле поступил не очень умно, – согласилась девушка. – Я найду его, и мы вернемся вместе. Не беспокойтесь, месье Жозеф.
– В таком случае возвращайся поскорее. У тебя ведь в твоем возрасте есть возможность запросто отправиться туда, куда только захочется. А что говорит по этому поводу мой старый друг Жослин?
– Мой отец и моя мачеха сейчас находятся в Квебеке вместе с Мари-Нуттой и Лоранс. Они хотели устроить сюрприз Эрмин. Она вернулась из Франции и давала концерт в «Капитолии».
– Да, я слышала об этом по радио, – сказала Андреа. – Я без этого радио уже не могу и обойтись. По нему можно послушать красивые песни, классическую музыку, бывают интересные развлекательные передачи… Хотелось бы, чтобы Эрмин приехала к нам в гости вместе со своими детьми.
– Ну конечно, мы так и планируем поступить. Мы приедем все в Маленький рай через два или три дня, – закивала Киона. – А теперь я вынуждена вас покинуть. Ламбер сказал мне, что Делсен отправился к вашей «сахарной хижине», месье Жозеф. Я пойду туда.
– Муки небесные, а ты, я вижу, ведешь себя смело, да еще и при такой жаре! – пробурчал старик. – Ступай, маленькая колдунья, и в твоих интересах снова появиться здесь, причем, самое главное, уже с конем. И желательно до полудня, потому что нам нужно съездить в Шамбор к зубному врачу. Онезим повезет нас на грузовике.
– Если я не вернусь вовремя, не беспокойтесь. Я оставлю вам записку на пороге.
– Что-то мне это все не нравится, Киона, – прошептала Андреа со своим озабоченным выражением лица учительницы младших классов.
– Поверьте, вам не о чем переживать.
Киона поцеловала обоих своих собеседников и вышла из дома. Оттого, что она соврала, ей стало как-то не по себе. Она всегда предпочитала говорить правду и никогда не жульничать, однако за свою, пока еще недолгую, жизнь она уже осознала, что иногда следует скрывать то, чему трудно дать объяснение. Скрывать, по крайней мере, от некоторых людей. Жозеф Маруа принадлежал к числу таких людей, пусть даже ее отношения с ним и были сейчас дружескими. Прозвище «маленькая колдунья» ее отнюдь не раздражало, потому что он произносил его шутливым тоном. Между ними установились довольно хорошие отношения после того, как этот бывший рабочий четыре года назад стал жертвой инсульта. Киона помогла ему встать на ноги, причем как раз в тот период его жизни, когда он пришел в отчаяние из-за потери двух своих сыновей (старший из которых – Симон – был гомосексуалистом). Она тогда при помощи хитроумной лжи сумела утешить старика и ослабить охватившее его чувство стыда.