Сиротка. Слезы счастья

Дюпюи Мари-Бернадетт

– Как здесь хорошо! – воскликнула она, входя в дом Лоры. Эти слова она произнесла в характерной квебекской манере.

Людвиг усмехнулся: его жена давно уже не говорила с таким квебекским акцентом.

– Теперь она, по крайней мере, выйдет из депрессии! – тихонько сказал он Жослину.

– Черт побери, ее тоска по родине достигла такой степени?

– Да, она ничего не ела и почти не спала.

– Мальчик мой, вы правильно сделали, что привезли ее сюда, к родным.

– Несомненно, месье Шарден, но у меня и не было другого выбора.

– А-а,

ну да, ваша женушка с характером! Мы ее хорошо знаем, нашу Лолотту: если она не получает того, что хочет, жизнь останавливается.

– Именно так, – кивнул Людвиг.

Шарлотта пошла вверх по лестнице вслед за Лорой, чтобы взглянуть на жилые комнаты. За ними увязались Эрмин и Лоранс. Мадлен осталась стоять в окружении четырех детей – Томаса, Катери, Констана и Адель. Они настороженно разглядывали друг друга.

– Я угощу маленьких шалунов лимонадом! – весело крикнула Мирей из кухни. – Идите сюда.

Жослин и Людвиг отправились на кухню. Людвиг повел за собой Томаса, а вслед за ним пошла, прихрамывая, Адель.

«Господи, как она несчастна! – подумала индианка, еще крепче прижимая Катери к своей груди. – Инвалид на всю жизнь».

Четвертью часа позже все собрались в саду и расселись в беседке. Посреди стола из вскрытого лаком металла стоял пирог с изюмом и патокой – произведение кулинарного искусства с поблескивающей аппетитной коричневой корочкой из жженого сахара. Это был любимый десерт Эрмин, которая научила готовить его и своих дочерей. Глазированных оладий в тот день не подавали, потому что это лакомство было одной из зимних традиций.

– Я испекла два больших пирога с засахаренными фруктами, – сообщила Мирей. – Малыши тоже могут их есть, потому что я не добавляла в них ром.

– Твои вкусненькие пироги! – вздохнула Шарлотта. – Мимин, скажи, ты споешь для нас? Я рассказала Адели, что ты – великая артистка. Ты прислала мне одну из своих пластинок, но она – я сама не знаю, каким образом – куда-то запропастилась.

– Ты ее разбила, – подсказал Людвиг.

– Нет-нет, ну что ты такое говоришь? У меня ее, скорее всего, украли. Твой двоюродный брат Герман…

– Ничего страшного, я подарю тебе другую и дам проигрыватель. У меня их тут целых два, – сказала Эрмин.

Она почувствовала, что между Шарлоттой и Людвигом есть какие-то трения. Они оба старались не встречаться друг с другом взглядами и не выказывали по отношению друг к другу нежности. Это заметила и Лора.

– Нервы у вас взвинчены, – сказала она с улыбкой. – Несколько дней отдыха в Маленьком раю – и вы поправитесь. Это, конечно, нелегко – совершить такое долгое путешествие вместе с детьми сначала на пароходе, а затем еще и на поезде. Я в этом кое-что понимаю, потому что я вообще-то иммигрантка, и в ту эпоху, когда я покинула Бельгию, условия путешествий были еще менее комфортными.

– Да, я устала, – призналась Шарлотта. – Мне вообще-то не следовало переезжать жить в Германию. Я чувствовала себя намного лучше в лесу, среди индейцев.

– Боже мой, среди индейцев! – возмущенно воскликнула Мадлен. – Это

были мои близкие родственники, а не просто какое-то индейское племя. Мой брат Шоган принял вас в своем лагере. Он игнорировал законы, насаждаемые властями, и жил так, как жили наши предки.

– Прости, я не хотела тебя обидеть, – стала извиняться Шарлотта. – Кстати, а где Акали? Ее тоже здесь нет.

– Моя дочь решила уйти в монастырь. Я пишу ей письма раз в неделю. В следующем письме я сообщу ей о вашем приезде.

– Акали стала монахиней? – удивился Людвиг. – Но она ведь еще совсем юная!

– Я, как ни пыталась, не смогла ее отговорить, – призналась Мадлен.

Последовало недолгое молчание, во время которого каждый уплетал свой кусок пирога. Вскоре разговор был продолжен, но уже не в такой оживленной манере, как раньше. Когда пирог был съеден, Лоранс спросила:

– Можно, я свожу детей на берег озера? Я буду внимательно за ними смотреть, так что можете не беспокоиться.

Ей дали разрешение, и вскоре она пошла на берег во главе маленькой группы. Адель, с восторгом глядя на волны, начала бросать в воду камешки. Констан, поначалу слегка оробев от вида такого огромного водоема, последовал примеру Адели. Эти двое когда-то несколько месяцев играли вместе на берегу Перибонки, и Лоранс показалось, что они «признали» друг друга и снова подружились.

То и дело видя перед собой мысленным взором Овида Лафлера, Лоранс несла Катери на своей спине, частенько поглядывая на Томаса – маленького мальчика, который для своего возраста был уж слишком молчаливым. В августе ему исполнялось четыре года, но он вел себя как девочка двух с половиной лет.

«В понедельник Овид заедет за мной, и мы будем в машине одни, – подумала Лоранс. – Это неправильно. И как это моя мама допускает такое? Впрочем, я знаю: она полностью доверяет Овиду. Я тоже. Господи, как любовь может перевернуть человеческие жизни! Киона бросила нас ради Делсена, а Акали отрешилась от мирской жизни из-за красавца Людвига. Я уверена, что она сделала это именно из-за него и что она в него влюблена. Мы с Мари-Нуттой обе в этом уверены, хотя Акали всячески это отрицает. Я же и не собираюсь становиться мученицей. Я сумею завоевать того, кого люблю».

Валь-Жальбер, Маленький рай, тот же вечер

Перед домом Шарлотты поставили стол – поставили перед дверью его бывшего входа, которая уже едва держалась на петлях и которую подперли при помощи досок, предоставленных Онезимом. В качестве скатерти на стол положили белую простыню.

– Нужно будет поставить свечи, – сказала Лоранс, расправляя эту простыню. – Ой, мама, не хватает одной вилки.

– Ты в этом уверена? – удивилась Эрмин. – Я вроде бы насчитала десять человек. Андреа с Жозефом, Иветта, Онезим, Шарлотта, Людвиг, мама, Мадлен и мы с тобой. Дети уже ужинают. Затем они будут играть тут, рядом с нами. Я имею в виду Констана и Адель, потому что Катери и Томаса уже уложили спать.