Сироты
Шрифт:
Лицо у Ари побелело сильнее мела, и я хорошо его понимал. Джиб практически неразрушим, однако толстенную дверь ему не просверлить, под скалой не прокопать. И сегодня слизни больше дверь не откроют. Если Джиб остался внутри, половина Ари обречена на пожизненное заточение. А если слизни поймают КОМАРа и разберут его на части, Ари как будто колесуют. Хотя Джиб, конечно, скорее взорвется, чем даст себя поймать. И для Ари это будет все равно, что наблюдать за собственным самоубийством.
Лейтенант «Нельзя» засучил рукав,
Внезапно меня осенило, и я зашептал Ари так, будто слизни могли нас услышать:
— Если Джиб внутри горы, ему ведь оттуда сигнал не послать.
Ари остановил меня движением руки и снова закрыл глаза.
Вспыхнула голограмма, сначала нечетко, потом ярко.
— С ним все в порядке. — Ари тоже шептал. — Он шлет сигнал на сверхнизкой частоте, то есть должен постоянно прикасаться к скале, чтобы через нее передавать. Он переключился на пассивный инфракрасный. Даже если слизни заподозрили, что он внутри, им никогда его не найти.
Сначала пещера извивалась, как тот туннель в снаряде на Луне. Потом она вдруг расширилась настолько, что запросто вместила бы в себя одно из Великих озер.
Ари поднял руки, и Джиб взмыл под потолок. Внизу, вдоль стен, из зеленой тестообразной массы отпочковывались слизни, словно батоны зеленого хлеба. Посреди пещеры готовые «продукты», уже в скафандрах, толпились вокруг исполинского шара, как мусульманские паломники вокруг «Черного камня».
— Попались, — выдохнул Говард.
Я сверился с наручным компьютером. «Надежда» должна была уже войти в зону связи. К нам сунул голову капрал.
— Слизни снаружи, сэр! Где-то мы их проглядели. Они сбросили с крыши антенну.
А у слизней мозг не дурак. Он хоть Джиба не изловил, а понял, что его засекли, и тут же разгадал наши планы. После чего связался с теми, кто еще остался внутри нашего периметра, и приказал им напасть на то единственное, без чего нам не прожить: на антенну, связывающую нас с «Надеждой».
Ари ошеломленно уставился на меня. Единственный шанс для Джиба выбраться из Слизнеграда — во время бомбежки с «Надежды». Все, что слабее ядерной бомбы, Джиб перенесет, а вот прокопаться сам не сумеет.
Не успел я раскрыть рот, как Ари с винтовкой наперевес уже мчался по траншеям. Я за ним. Пока я выскакивал наружу, Ари уложил трех слизней. Двое других засели в камнях; позади них виднелась антенна. Рано или поздно мы их прижучим, не вопрос, да Ари прекрасно понимал, поздно — все равно что никогда. Он ринулся в атаку, поливая слизней огнем из винтовки, и успел до них добраться прежде, чем последний уцелевший практически в упор разрядил в него свое оружие. Я подстрелил извивающегося мерзавца, вернее сказать, опустошил в него весь магазин, но что случилось, то случилось.
Я пыхтел, стоя над мертвым слизнем.
— Сэр? — бежавший за мной солдат тронул
— Джейсон?
Я присел рядом к Ари и расстегнул его пропитанную кровью куртку. Пуля прошла между защитными пластинками и вгрызлась в тело моего друга, как хорек. Уж на что опасная рана у Пигалицы — по сравнению с этой она сущая царапина. Легкие, печень, сосуды — все эти премудрости человеческого тела пульсировали под курткой у Ари, словно в разделанной туше. Я ахнул и едва справился с тошнотой.
Его дыхание пробулькивало через розовую пену на губах.
— Джейсон, ты…
— Побереги силы. — Я положил ладонь ему на лоб.
— Нет времени.
Я глянул на санитара. Тот печально качнул головой и достал шприц-тюбик с морфином.
Ари оттолкнул руку санитара. От усилия на его глазах выступили слезы. А может, от чего-то другого.
— Умереть надо быстро. Джиб чувствует то же, что и я. — Он собрался с силами. — Джейсон, он остается один. Ему не понять. Он такой же сирота, как и ты.
Санитар перевел на меня изумленный взор. Не иначе как думал, что Ари бредит.
— Позаботься о нем, — попросил меня Ари.
— Конечно. Обязательно.
И с этими словами я усыновил железного сироту.
Ари расслабился, положив голову на жесткий камень. Сквозь слезы я наблюдал, как у него закрылись глаза.
Позади меня солдаты водружали антенну на прежнее место.
Когда я вернулся к рации, из нее уже трещал голос Мецгера:
— Джейсон?
— Уондер на связи, прием.
— Что там у вас происходит?
— Слишком много разного. Нам нужно все, что у тебя есть. Все, слышишь? По координатам, которые тебе сейчас передаст КОМАР.
— Джейсон…
Даже с орбиты через рацию я услышал что-то неладное в его голосе.
— Ну что там?
— У нас ничего нет. Компьютеры рухнули.
— Ну так наладь.
— Мы пытаемся. К следующей орбите…
— Забудь о следующей орбите! — Я вкратце рассказал ему, как обстоят дела.
— Эти координаты за пол-Ганимеда отсюда! — воскликнул он.
Я промолчал.
— Джейсон? Как она?
— Жива. Ранена, но жива.
— И ты действительно считаешь, что это слизнячье логово и есть наша главная мишень?
— Ари погиб за эту идею! — Времени на экивоки не оставалось. — Пигалица беременна.
Снова молчание.
— Ладно. Я обо всем позабочусь. Прощай, Джейсон.
После проведенной бок о бок жизни я совершенно точно знал, что он пытается мне сказать.
Я выронил микрофон, вышел в вечные сумерки и взглянул на небо. Там, на фоне красного диска Юпитера плыла серебристая крупинка — «Надежда». Вот от нее отделились и поползли в нашу сторону огоньки. Спасательные шлюпки. По приказу командира экипаж покидал корабль.