Система Ада
Шрифт:
– О, Крот - это человек-легенда. Знаменитый пещерник.
– Спелеолог, что ли?
– спросил Миша.
– Спелеологи - это ученые, - пояснил Василий.
– А Петя Крот себя называет пещерником. Он их все по Союзу облазил - Кунгур там, Афон, конечно, на Украине, в Крыму, на Алтае. В Европе вроде тоже где-то был... Но вообще он довольно странный тип. Порою поводит каких-нибудь новичков по пещере, но обычно ходит один. Сидим иногда в гроте где-нибудь - что в Киселях, что в Силикатах, что тут, - вдруг выползает рожа бородатая. Пожрать предложишь,
– Шиз какой-то, - передернула плечами под лямками рюкзачка Катя.
– Наверное, есть немного...
– Ты помнишь, Вась, надпись?
– спросил Равиль.
– Да. В этой пещере, куда идем, мы с Равом надпись видели. Свечкой сделал Петя. "Хожу один, как дурак, третью неделю по-вашему. Крот".
– А по его это сколько?
– удивился Миша.
– Не знаю. Но вообще-то в пещере время ощущается как-то иначе, - пожал плечами Вася..
– Как это иначе?
– Ну там же всегда ночь. Андестенд?
– А, ну да, - кивнул Миша и с тоской посмотрел на сереющее, мокрое утреннее небо.
– У пещерников и у космонавтов особые отношения со временем, глубокомысленно изрек Василий, точно назвал самые божественные профессии.
Поселок был довольно большим, но каким-то вымершим. Выходной день и плохая погода загнали население под крыши. Да и много его там, населения-то, на середине Российской равнины в Тульской области?..
Открылась ярко-зеленая дверь магазина. Вышли две женщины. Проехал мужик на мотоцикле. Прошуршал шинами "Москвич" с тульским номером. Пробежала пятнистая собачонка - хвост колечком. Из распахнутой форточки низкорослого домика громко пела Маша Распутина.
Прошел милиционер в форменной курточке, в фуражечке, аккуратно закрытой целлофановым футляром. Этот футляр напоминал то, что надевают женщины, желающие принять душ, не замочив волос. Так что и этот милиционер мог принять душ, не снимая фуражки.
– Здорово, Генк!
– окликнул стража порядка поддатенький мужичок, не разбирая луж резиновыми сапогами, направлявшийся строго в магазин. Букву "Г" он произносил по-тульски мягко. Получился какой-то "Хенк".
– Хеллоу, Хенк! Хау а ю? Уот ис зэ дэйт нау?
Миша замедлил шаг. Они уже вступали на мост, как выяснилось, через реку Осетр. Из-за спины, словно на замедленной скорости магнитофона, словно сгущенные, донеслись слова:
– Здорово, Генк!
– Здорово, - промычал милиционер, точно в нем заканчивалсязавод.
– А какое сёдни число, не знаешь?
– Двадцать девятое октября.
– А год?
– Митяй... ты... блин, вчера спрашивал.
– Да голова-то дурная, Генк.
– Девяносто пятый.
– Это же мы еще при Ельцине!
– непонятно что выразил подобным восклицанием местный житель и продолжил путешествие в магазин.
Навстречу ребятам по мосту шли двое парней с довольно грязными рюкзаками, но в относительно чистой одежде.
– Пещерники?
– спросил оживленный Саша хмурого Василия.
– Конечно. Другие тут не ходят.
– Вась, смотри, - обратил внимание друга Равиль, - тот, с ленинской бородкой... Мы его тогда в Киселях встретили?
– Это Леха из МГУ.
Они встретились на мосту, обменялись ничего не значащими рукопожатиями.
– Как там?
– спросил Василий.
– Нормально. На Водокапе сильно капает. Левый переход в Новейшую завалило немного.
– Народу много?
– Нет. Две группы только встретили, и Крот, говорят, один ходит. Но мы его не видели.
– А вы долго тут были?
– Два дня. А это новенькие с тобой?
– Ну.
– Ладно.
– Лады.
Они было уже подняли руки в прощании, но тут Леха что-то вспомнил.
– Вы в Передней рюкзаки не оставляйте. Останавливайтесь где-нибудь в Старой или Новейшей. А то местная шпана пошаливает, вещи попереть может. Глубоко они заползать не рискнут...
– Хорошо.
– Да, - сказал Лехин спутник, - вчера встретили в Передней двоих солдат молоденьких. Пожрать попросили и одежду гражданскую. Мудаки какие-то с одним фонарем и свечкой. Дезертиры, что ли?
– Так что вы там поосторожнее.
– Хорошо. Пока.
Молча перешли реку, долго поднимались по дороге в гору на высокий берег. За береговым гребнем среди каменных валунов и облетевших кустиков обнаружился маленький овражек, точнее, яма с протоптанной тропинкой на дно. Василий спустился на пару шагов, с удовольствием скинул рюкзак и сел на валун.
– Пришли.
– Куда?
– спросил Миша.
– Куда и собирались. Вот вход.
Он указал на груду камней, истоптанных подошвами в глине. Миша вытянул шею и обнаружил, что между камнями действительно есть какой-то, правда не очень презентабельный, лаз, но человеку и рюкзаку, кажется, протиснуться можно.
– И это...
– Ой, я не полезу, - напряглась Катя.
– Там хорошо, - улыбнулся во всю ширину щек Равиль.
– Не бойся. Там темно и тихо.
– Как в утробе до рождения?
– попытался уточнить Миша Шмидт.
– Ну вроде того.
Василий, подавая пример, принялся распаковывать рюкзак и доставать оттуда специальную одежду для пещер. Поскольку там, под землей, далеко не везде просторно, приходится и пригибаться, и ползать, то и одежда нужна соответствующая - крепкая и грязная. Да и обещанные Рябченко постоянные плюс десять градусов, это не плюс двадцать пять, а камни там холодные и сырые.
Катя Зотова растерянно огляделась по сторонам в поисках пляжной кабинки.
– Саш, помоги мне... переодеться. Вон там. Она подхватила свой рюкзачок и направилась к кустам погуще, не оглядываясь на Сашу. Тот, уже облачившийся в старый анорак, потоптался, пробормотал что-то невнятное и пошел следом за ней.