Системный властелин (сборник)
Шрифт:
В общем, все понятно. Ну, куда уж проще. Я бог. Такой домашний, всамделишный всеведущий бог. Проверим на практике.
«Найти».
«Задайте объект поиска».
«Рублев Михаил Викторович. Определить местоположение. Графическое представление».
Системе понадобилось примерно десять секунд на поиск:
«Объект локализован, определите метод заброски энтрудеров. Прямая визуализация оперативными сферами невозможна. Рекомендованный метод – доставка энтрудеров низколетящими дронами. Время исполнения 12'24"».
«Выполнить».
Через указанное время на левом экране появилось изображение убогого, плохо освещенного помещения. Камера оканчивалась облупленной дверью с глазком и откидывающимся
«Найти».
«Задайте объект поиска».
Ну, как найти мою семью, я уже знаю, указал даже возможные места нахождения в это время. Энтрудеры выдали прекрасное изображение. Нет. Не надо. Это выше моих сил…
Интересно, а могут ли все эти энтрудеры, дроны, сателлиты делать что-либо полезное? Или только тупой сбор информации?
«Определить степень воздействия на информацию первоисточника».
«Возможно воздействие в пределах неопределенности».
«Определить неопределенность».
Ну и сказанул!..
«Возможно полное управляемое изменение электромагнитных колебаний в системах передачи данных».
Это уже кое-что. Вернее – это о-го-го что! Это значит, я могу изменить содержание любого электронного носителя?
«Возможность электромагнитного воздействия на физические объекты на уровне энтрудеров».
Не густо, но запомним.
Теперь пора приступать к действиям.
«Получить доступ к серверу сети Комитета Государственной Безопасности».
«Готово».
«Получить доступ к серверу сети Министерства Внутренних Дел».
«Готово».
«Получить доступ к серверу сети Администрации Президента».
«Готово».
«Получить доступ к серверу сети Национального банка».
«Готово».
Ну что, поиграем в игры?
Глава восьмая
День у главного аналитика президентской информационной службы Макса Ицковича не задался с раннего утра. Сначала были зловещие ночные звонки по телефону с гробовым молчанием. При этом суперсовременный АОН, вместо того чтобы опознать хулигана, выводил дурацкую надпись – «Made in China». Потом не давало спать неизвестно откуда взявшееся тихое жужжание, похожее на комариное пение. В итоге к моменту выезда на службу у Макса было устойчиво-гнусное настроение и давящая головная боль. Если бы не необходимость представить обязательный еженедельный отчет о тенденциях изменения общественного мнения, он бы и не подумал туда ехать. Мелкие неприятности продолжались и по дороге на работу. Казалось, светофоры взбесились и переключались в произвольном порядке. При подъезде к Московской площади Макс увидел, что проезд на проспект Дружбы народов закрыт и гаишники, ожесточенно размахивая палками, отгоняли весь поток к Демеевскому рынку. Вытащив служебные корочки, Макс попытался прорваться через кордон, но в ответ услыхал:
– Проспект закрыт – там какая-то фура с шанхайскими номерами сама по себе поперла поперек полосы и заглохла! Никак ее отогнать не могут.
Пришлось сворачивать в сутолоку рынка, продираться сквозь хаотическое движение, вдоль бесконечных рядов китайских торговцев. И в обычный день тут ехать неприятно, а сегодня…
Мин Йин был ответственным человеком. Торговля в его мясной лавке шла успешно, хотя клиентами были только соплеменники. Особенно любил Мин работать с ресторанами, что приносило стабильный и предсказуемый доход. Сейчас он получил по сотовому телефону очередной заказ из ресторана «Черный дракон». Ресторан располагался в бывшем читальном зале библиотеки Вернадского, рядом с рынком. Мин упаковал заказ и устремился к высоченному зданию. На переходе, дождавшись зеленого света, он осторожно двинулся по зебре, оглядываясь и бережно удерживая на плече громадную картонную коробку. На середине перехода затрещал сотовый, и Мин стал судорожно доставать его левой рукой из правого кармана.
Макс, тоже дождавшись зеленого света светофора, тихонько выжал сцепление и продолжил малоэффективное движение. Его телефон вдруг засигналил во всю мочь, и Макс на мгновение скосил глаза, чтобы увидеть, кто звонит. Эта взаимная сотовая заминка привела к тому, что на переходе бампер БМВ, который вел Макс, легонько подтолкнул под зад Мина, и тот вывалил все содержимое коробки прямо Максу на капот.
Это был обычный товар, поставляемый в китайские рестораны. Десяток кошек, уже подготовленных, со снятыми шкурками, перерезанными голосовыми связками, но еще живых и таким образом сохраняющих свежесть мяса. Макса вывернуло прямо на дорогое кожаное сиденье. Бледный, утираясь бумажным платком, он проклинал и Мина, и всех восточных друзей сразу, пока китаец неуклюже пытался собрать свой нехитрый китайский товар. Доехав до работы с большим опозданием, Макс уже не сомневался в том, какой отчет он напишет.
Председатель совета Движения по Национальной Защите Украины Мирон Мокренюк был человек солидный и осторожный. Его осторожность порой переходила в мнительность. Именно мнительностью объяснялись большинство его болезней и любовь к лечению. Самым важным делом у Мирона было посещение процедурного кабинета в бывшей больнице ЦК КПУ. Сегодня перед выходом к ожидавшей его внизу служебной машине он прихватил свежую почту и распечатанные заранее услужливым секретарем электронные письма, даже не просмотрев их.
«Потом, в больнице», – пробормотал сам себе главный националист страны. В машине Мирон терпел минут пять, а потом заставил водителя выключить радио, по которому диссонансом звучала китайская мелодия.
– Так ничого бильш нэ ловыть сегодни, – пожаловался водитель. Даже при выключенном радио пронзительная мелодия, не переставая, шумела где-то в ухе.
В больнице, после массажа, удобно устроившись в кресле УВЧ для прогрева суставов ног, Мирон развернул почту. Надо сказать, что ноги у Мокренюка действительно болели. Соратникам по партии он объяснял свой артрит годами, проведенными в тяжких пастушеских трудах на Полонине в рабстве у русских оккупантов. На самом деле свой трудовой путь Мирон и вправду начал пастухом, однако через две недели за нерадивость был переведен на комсомольскую работу. Мирон сделал блестящую комсомольскую, а потом и партийную карьеру. При этом он был большую часть жизни негласным провокатором КГБ в партийных структурах. По заданию партии он вызывал разные конфликты, в первую очередь на национальной почве, обеспечивая продвижение по служебной лестнице нужных системе людей. Однако именно известность в качестве скандалиста-националиста помогла ему пробиться в высшие слои политической элиты в конце восьмидесятых годов. А что до больных ног – так это было обычное отложение солей у пожилого человека.
Просматривая почту, Мирон не обратил внимания на неравномерный гул аппарата УВЧ, который, казалось, был промодулирован странным низкочастотным сигналом. Почта почему-то начала вызывать у Мирона раздражение сначала неприятным резким шуршанием бумаги, потом совершенно бестолковым протоколом последнего заседания совета партии. А затем на глаза попалось странное письмо, озаглавленное: «Отчет агента влияния Фонда поддержки политических инициатив компании „Дэйву“ по программе подавления движения „Украина – для украинцев“.