Сиятельный
Шрифт:
Я приложил ко лбу ладонь, заметил медленно ползшую в нашу сторону полоску дыма и прибавил шаг, торопясь за остальными.
Под стук набоек по брусчатке набережной мы прошествовали к железнодорожной станции и прошли за ограду, беспрепятственно миновав билетные кассы с их нескончаемыми очередями. На платформе оказалось не протолкнуться от рабочих окрестных фабрик, но дорогу вооруженному до зубов отряду чумазые пролетарии освобождали без лишних понуканий.
Послышался мощный гудок, под навес вкатилась окутанная клубами белого пара махина паровоза, и помещение моментально
Инспектор толкаться с чернью не захотел и решительно шагнул в вагон первого класса; зашли вслед за начальником и мы. На входе Роберт Уайт тростью отодвинул с дороги опешившего от подобного обхождения кондуктора и с невозмутимым видом уселся у окна. Остальным занимать сидячие места не полагалось, но и так служителя подземки едва не хватил удар, а почтенная публика косилась на нас с едва сдерживаемым возмущением.
Раздалось два коротких гудка, вагон вздрогнул, и за окнами, понемногу ускоряя свой бег, замелькали столбы и унылые заборы. Вскоре пути нырнули в тоннель, и поезд помчался под землей, оставив сутолоку улиц со всеми их лихачами-извозчиками и ротозеями-пешеходами где-то далеко-далеко наверху. Теперь состав летел на всех парах, нас нещадно раскачивало, и приходилось не только цепляться за поручень, но и крепко стискивать спинку ближайшего сиденья.
Через несколько минут паровоз замедлил ход и под оглушительный гудок выкатился из тоннеля к перрону подземной станции, освещенной лишь неровным огнем газовых рожков. Кто-то вышел, кто-то зашел, и мы помчались дальше.
Подземка – великая вещь! Ни паровики, ни даже новомодные самоходные коляски с ней сравниться не могут. Вот только дымом несет – дышать невозможно…
Через три станции мы покинули поезд и поднялись на улицу. Громада Ньютон-Маркта высилась на противоположной стороне площади, но инспектор лишь досадливо глянул на мраморные колонны портика и зашагал в противоположном направлении.
– Надо промочить горло, – пробурчал он, спиной почуяв наши вопросительные взгляды.
Возражать никто не стал.
Да и с чего бы? После столь оглушительного фиаско возвращаться в «Ящик», как с легкой руки неизвестного жулика повсеместно называли штаб-квартиру полиции, не хотелось совершенно. Тем более мне.
Промочить горло традиционно отправились в «Винт Архимеда» – небольшое питейное заведение, отличавшееся огромным выбором фламандского пива и преимущественно полицейской аудиторией.
– Покупайте утренний выпуск! – надрывал у его дверей осипшее горло парнишка с толстенной стопкой газет. – Напряженность в Иудейском море! Очередной демарш в Александрии! Покупайте! Только в субботнем номере! Раскол в рядах «Всеблагого электричества»! Тесла против Эдисона! Большая статья!
Роберт Уайт кинул мальчонке монету в десять сантимов, забрал выпуск «Атлантического телеграфа» и прошел в бар.
– Привет, Алмер! – поздоровался он с тучным хозяином за стойкой
Толстый фламандец выставил перед инспектором графинчик с красным портвейном, после налил по кружке светлого Джимми и Билли, и те уединились в дальнем углу с выпивкой, тарелкой хлеба и нарезанным на ломтики острым свиным паштетом.
Когда Рамон Миро отошел со стаканом белого вина, которое пил изрядно разбавленным содовой, я уселся на высокий стул и облокотился о стойку.
– Лимонад? – вздохнул владелец заведения.
– Лимонад, – подтвердил я, без особого интереса разглядывая батарею пивных бутылок с цветастыми этикетками и пробками, прикрученными к горлышкам прочным шпагатом, а то и дополнительно залитыми сургучом.
– Ох уж мне эта мода! – покачал головой Алмер. – Скоро пиво с лимонадом пить начнут!
– Вот уж даром не надо, – усмехнулся я в ответ.
– Начнут, помяни мое слово! – уверенно заявил владелец заведения и отправился на ледник. Вскоре он вернулся и выставил передо мной запотевший кувшин с лимонадом, в котором весело позвякивали кусочки льда.
Я наполнил высокий стакан, сделал несколько глотков и кивнул:
– Отлично!
Алмер воспринял похвалу как должное и принялся протирать полотенцем одну из пивных кружек.
– Не припомню, чтобы ты когда-нибудь заказывал выпивку, – произнес он, не прекращая своего занятия.
– Все верно, не заказывал, – подтвердил я.
– Удивительно.
– Почему же? Обычное дело, как по мне.
– Для помешанного на морали механиста – да, – с усмешкой произнес фламандец, – но проще встретить благочестивую шлюху, чем непьющего констебля.
– Из-за алкоголя у меня проблемы со сном, – объяснил я свое непринятие выпивки, не особо покривив при этом душой.
Владелец заведения гулко расхохотался:
– Скольких твоих коллег смутила бы подобная мелочь?
Я только плечами пожал, не собираясь оспаривать это утверждение. Если начистоту – и сам знавал людей, помешать напиться которым мог лишь выстрел в голову, желательно из крупнокалиберного ружья.
Впрочем, общение с подвыпившими сослуживцами не вызывало у меня ровным счетом никакого отторжения, ведь пьяные зачастую даже более честны в своих суждениях и открыты. Раз алкоголь позволяет людям хоть на время позабыть о собственных страхах, кто я такой, чтобы их осуждать?
Взяв кувшин с лимонадом, я соскользнул со стула, намереваясь присоединиться к Рамону, но меня вдруг окликнул листавший газету инспектор.
– Леопольд! – произнес он, отрываясь от чтения. – Не составишь мне компанию?
Проклятье! Этого еще только не хватало!
Я мысленно выругался, без особой спешки подошел к столу и уселся напротив начальника, а когда наполнил лимонадом стакан, Роберт Уайт повертел пальцами у себя перед лицом и попросил:
– Сними очки, пожалуйста.
Выполнив распоряжение, я подышал на черные круглые линзы, протер их льняной тряпочкой и отложил на край стола. Затем отпил лимонада и перевел взгляд на пришпиленный к стене чертеж винта Архимеда, один из многих.