Скачка тринадцати
Шрифт:
Фред Колье подумал, что, пожалуй, стоит начать писать статью. Чем раньше начнешь, тем скорее можно будет выпить. А выпить хотелось ужасно. Прислушиваясь вполуха, чтобы не пропустить какой-нибудь свеженькой информации, он принялся бойко описывать с точки зрения очевидца инцидент, который он едва видел. Перечитывая написанное, Фред заметил, что статья начинается словами: «Диверсия с Кринкл-Катом изменила весь ход скачки».
«Диверсия»? Он вовсе не собирался этого писать! Хотя… Фред нахмурился. В голове вертелись другие слова, такие же бессмысленные. Он опустил руки на клавиатуру
«Это будет стоить дорого… десять тысяч сверху… старыми купюрами… половину вперед…»
Фред уставился на напечатанное. Наверное, он все это сочинил. Или ему приснилось. Да, либо одно, либо другое.
Сон. Ну да, конечно. Теперь он вспомнил. Ему снилось, что двое людей договаривались об исходе скачки, один из них был Мариус Толлман, а потом Толлман пропыхтел что-то насчет диверсии с Кринкл-Катом.
Фред Колье расслабился и улыбнулся нелепости этой идеи. Но уже в следующую секунду понял, что то был вовсе не сон. Он слышал, как Мариус Толлман и Пайпер Боулс замышляли диверсию с Кринкл-Катом, и забыл об этом, потому что был пьян. Ну ничего, неуверенно сказал себе Фред, теперь-то он вспомнил, так что все в порядке.
Нет, не все. Если случай с Кринкл-Катом был диверсией, то в чем тут дело? Может, если подождать немного, это тоже всплывет у него в памяти?
Волдырь Шульц истратил деньги Фреда Колье на два хот-дога, мятный джулеп и пять ставок на тотализаторе. Все пять проиграли. Но зато ему удалось спереть еще три бумажника и дамский кошелек – всего сто девяносто четыре бакса. Не слишком урожайный денек. Пожалуй, на будущий год сюда приезжать не стоит.
Мариус Толлман деловито обходил окошечки тотализатора. Распорядители вызвали к себе жокеев, замешанных в инциденте с Салад-Бэулом.
Солнце клонилось к закату. Толпа, разгоряченная, усталая и помятая, начала расползаться. Духовой оркестр удалился. Лоточники, торгующие сувенирами, начали складывать товар. Пинсер-Мувмента сфотографировали в тысячный раз, а из конюшни вывели участников последней, десятой, наименее интересной скачки дня.
Пайпер Боулс стоял у комнаты распорядителей, ожидая, пока его позовут внутрь. Но у Мариуса Толлмана были превосходные посыльные, и пакет, переданный им, благополучно вручили Пайперу. Пайпер Боулс кивнул и сунул пакет в карман. Представ перед распорядителями, он разыграл представление, достойное Голливуда.
Фред Колье стиснул голову руками, пытаясь вспомнить. Выпить бы – и голова сразу прояснится. Диверсия… Кринкл-Кат… Амбереццио…
Стоп! Фред вскинул голову. При чем тут этот Амбереццио? «Ну ладно, значит, Амбереццио».
– Клэй, – спросил он, развернувшись на стуле, – ты знаешь лошадь, которую зовут Амбереццио?
Клэй Петрович покачал головой:
– В первый раз слышу.
Фред спросил еще нескольких коллег, перекрикивая гам, царящий в ложе, не слышали ли они о лошади по кличке Амбереццио. Наконец кто-то ответил:
– Амбереццио – это не лошадь! Это начинающий жокей.
«Другого нельзя. Амбереццио весь из себя честный».
Фред Колье вскочил, опрокинув стул. По радио объявили,
– Одолжи сотню, будь другом! – сказал Фред Клэю. Клэй, знавший о пропавшем бумажнике, дружески улыбнулся и не спеша полез за деньгами.
– Поскорей, бога ради! – воскликнул Фред.
– Ладно, ладно.
Клэй протянул ему сотню долларов и вернулся к работе.
Фред Колье схватил свою программку скачек и принялся пробиваться через расходящуюся толпу к окошечку тотализатора, расположенному на том же этаже, что и ложа. По дороге он листал страницы. Десятая скачка. Возвращение домой, после скачки все лошади продаются, восемь участников… Фред пробежал глазами список участников и нашел то, что искал.
Филип Амбереццио. Едет на лошади, о которой Фред Колье никогда не слышал.
– Сто на номер шесть! – быстро сказал он. Ему выдали билетик, и окошечко закрылось. Сотрясаемый легкой дрожью, Фред снова пробился через толпу и вышел на галерею. Он был единственным репортером, смотревшим эту скачку.
Он восхищался тем, как жокеи все это устроили. Дело было организовано художественно. Если не знать – нипочем не догадаешься. Прочие жокеи окружили Амбереццио, подталкивали вперед, а в нужный момент разошлись и дали ему проход. Амбереццио пришел впереди на полкорпуса, причем остальные так размахивали хлыстами, словно хотели загнать своих лошадей до полусмерти.
Фред Колье рассмеялся. Бедный малыш, верно, вообразил себя великим всадником: выиграть скачку на каком-то несчастном аутсайдере, обойдя всех крутых парней!
Он вернулся в ложу прессы и обнаружил, что всеобщее внимание приковано к Гарбурну Кресси. Кресси привел с собой владельца и жокея Пинсер-Мувмента. Фред Колье добросовестно записал в свой блокнот некоторые высказывания – в достаточном количестве для того, чтобы закрыть эту тему. Но думал он о другом – о большой сенсации. Это дар небес!
Конечно, эту тему надо будет разрабатывать осторожно. Потребуется все его искусство, чтобы в статье не прозвучало прямых обвинений, но тем не менее всем стало ясно, что требуется провести расследование. Его инстинкты отчасти пробудились. Фред даже ощутил былое возбуждение. Он напишет статью в тишине своего номера в мотеле. Здесь, на ипподроме, работать невозможно – каждый журналюга так и норовит через плечо заглянуть!
Внизу, в жокейской раздевалке, Пайпер Боулс потихоньку распределил билетики тотализатора, переданные ему Мариусом Толлманом: на три тысячи долларов – каждому из жокеев, «проигравших» десятую скачку, и на десять тысяч – себе. После этого каждый жокей попросил жену или подружку забрать выигрыш.
Кое-кто из этих дам мог бы оказаться легкой добычей для Волдыря Шульца, но тот уже уехал домой.
Ставки Мариуса Толлмана несколько сократили выигрыш на Амбереццио, но тем не менее прибыль составила двенадцать к одному. Мариус, пыхтя и отдуваясь, переходил от окошка к окошку, собирая по частям свой выигрыш. В кармашках под мышками деньги уже не помещались, пришлось прятать их в более доступных местах. Бедный Волдырь упустил свой шанс!