Скала прощания
Шрифт:
Элиас, казалось, не обратил внимания на эту перепалку, глядя на тихое сборище внизу. Он рассеянно потер железную корону на лбу, как будто она причиняло ему неудобство. Гутвульф отметил про себя, что кожа короля приобрела какой-то болезненный прозрачный оттенок.
— Странные дни, — сказал Элиас, как бы про себя. — Странные дни…
— Поистине странные дни, — согласился Гутвульф, рискованно вступая в разговор. — Я слышал, святой отец, вы были в Санкеллане в ту самую ночь, когда был убит Ликтор.
Прейратс сумрачно кивнул:
— Ужасное происшествие. Какие-то еретики из какой-то секты, как мне сказали. Я надеюсь,
— Ранессина будет очень не хватать, — медленно сказал Гутвульф. — Он был популярным и уважаемым человеком даже для тех, кто не разделяет истинной веры.
— Да, он имел большую власть, — согласился Прейратс. Его черные глаза сверкнули, когда он взглянул на короля. Элиас все еще не поднимал глаз, но какое-то болезненное выражение скользнуло по его лицу, исказив бледные черты. — Очень могущественный человек, — повторил красный поп.
— Мой народ что-то не выглядит очень счастливым, — пробормотал король, перегнувшись через каменный парапет. Ножны его массивного меча проскрежетали по камню, и Гутвульф невольно содрогнулся: эти сновидения, которые до сих пор его не оставляют, — сновидения об этом мерзком мече с его двумя лезвиями!
Прейратс придвинулся ближе к королю. Граф Утаньята тут же подался назад, не желая даже прикосновения плаща алхимика. Отвернувшись от него, он вдруг уловил какое-то движение в дверном проеме позади: развевающиеся занавески, бледное лицо, тусклый блеск обнаженного метала. Через мгновение по двору разнесся вопль.
— Убийца!
Прейратс, зашатавшись, отступил от парапета, между его лопаток торчал нож.
Несколько последовавших за этими мгновений прошли ужасающе медленно: вялость движений Гутвульфа, какое-то тупое безнадежное течение мыслей родили в нем ощущение, что он сам и все присутствующие на балконе погружены в вязкую грязь, не позволяющую как следует вздохнуть. Алхимик повернулся, чтобы посмотреть, кто на него напал, и увидел старуху с безумными глазами, которая оказалась на полу позади него в результате его судорожной реакции на нанесенный удар. Прейратс ощерился какой-то страшной собачьей гримасой агонии и ярости. Его кулак взлетел в воздух и вокруг него вдруг возникло какое-то странное серо-желтое свечение. Дым повалил от его пальцев и окружил нож, торчащий в спине; на миг показалось, что, самый свет небес померк. Элиас тоже обернулся, рот его казался черной дырой изумления на белом лице, глаза были выпучены от панического ужаса, которого Гутвульф никогда бы не мог вообразить на лице короля. Женщина на полу загребала руками, как будто плыла в какой-то густой жидкости, пытаясь отползти от попа.
Черные глаза Прейратса как завалились внутрь. На миг оскаленный скелет в алых одеждах навис над старухой, его костлявая рука раскаленно дымилась.
Гутвульф не мог бы сказать, что толкнуло его на последующий поступок. Простолюдинка напала на королевского советника, а граф Утаньята был Рукой Короля, тем не менее он вдруг рванулся вперед. Шум толпы, гроза, биение его собственного сердца — все слилось воедино, в один порыв, когда Гутвульф сцепился с Прейратсом. Тщедушная фигура Прейратса оказалась крепкой, как железо, под его руками. Голова попа повернулась невероятно медленно. Его взгляд прожег Гутвульфа. Сам граф оказался вдруг вынутым из собственного тела и полетел, вращаясь, в бездонную яму. Там его
Когда Гутвульф очнулся, он все еще был в потемках. Все тело его казалось сгустком боли. Капельки влаги орошали его лицо, и в ноздри проникал запах мокрого камня.
— ..Я даже не видел ее, — говорил чей-то голос. В следующее мгновение Гутвульф сообразил, что это был голос короля, хотя в нем появилась какая-то звенящая нота, которой он раньше не замечал. — Клянусь Господом, подумать только, что я стал таким медлительным и рассеянным. — Смех короля приобрел пугающий оттенок. — Я был уверен, что она пришла за мной.
Гутвульф попытался что-то сказать в ответ, но почувствовал, что не в состоянии издать нужных звуков. Было темно, так темно, что он не мог даже рассмотреть короля. Он подумал, не перенесли ли его в собственную комнату и сколько времени он был без сознания.
— Я видел ее, — проскрипел Прейратс. И в его голосе появилась звонкая нота. — Она, может, и сбежала, но ненадолго, клянусь Черным Эоном, она у меня поплатится.
Гутвульф, пытаясь обрести дар речи, почувствовал, что удивляется тому, что Прейратс может говорить и даже стоять, в то время как граф Утаньята лежит на земле.
— Думаю, теперь мне придется дождаться Фенгбальда, прежде чем посылать эркингардов, а может быть кто-нибудь из молодых способен их возглавить? — король устало вздохнул. — Бедный Вульф. — В его странном мелодичном голосе не слышалось особой симпатии.
— Нечего было меня трогать, — сказал Прейратс презрительно. — Он вмешался, и грязная старуха сбежала. Может быть, они были в заговоре.
— Нет, нет, не думаю. Он всегда был предан. Всегда. Бедный Вульф? Они, что, думают, он умер? Гутвульф попытался пошевелиться. Неужели они принесли его в какую-то занавешенную комнату, чтобы он лежал здесь в ожидании похорон? Он попытался вернуть власть над собственным телом, но оно не отзывалось на его усилия.
Вдруг его осенила ужасная мысль. А вдруг он действительно умер? О, Милостивый Эйдон, что же, мне так и оставаться заключенным в собственное тело, как пленнику, забытому в камере, и ждать, когда меня положат в кишащую червями землю? Он почувствовал, как в нем зреет вопль. Неужели будет так же, как в том сне, когда он коснулся меча? Боже, упаси! Милостивый Эйдон…
— Я ухожу, Элиас. Я отыщу ее, даже если мне придется стереть в пыль камни флигеля для прислуги и содрать кожу со всех служанок. — Прейратс говорил сладострастно, как будто смаковал эту мысль, как прекрасное вино. — Я позабочусь, чтобы все были наказаны.
— Но тебе ведь нужно отдохнуть, — мягко проговорил Элиас. Так говорят с нетерпеливым, порывистым ребенком. — Твоя рана…
— Боль, которую я причиню старшей горничной, избавит меня от моей собственной, — заявил алхимик. — Я чувствую себя отлично. Я стал сильнее, Элиас. Чтобы отделаться от меня, потребуется гораздо больше, чем какой-то нож.
— А-а. — Голос короля не выражал никаких эмоций. — Хорошо. Это хорошо.
Гутвульф услышал удаляющийся стук каблуков Прейратса по каменным плитам; Звука отворяющейся или затворяющейся двери не последовало, но на лицо его снова попали брызги. На этот раз он ощутил прохладу.