Скала прощания
Шрифт:
Она перешла поляну, не понимая, куда подевались все ее помощницы. Где-нибудь у них посиделки и болтовня, не иначе, в то время как она, главная над всей женской прислугой, работает, как ломовая лошадь. Хоть Рейчел и не так здорова, в правой руке у нее хватит силы, чтобы призвать к порядку нескольких девиц!
Очень жаль, размышляла она, медленно шагая вдоль наружной стены, что не находится человека, способного взять замок в крепкие руки. Элиас казался подходящим для такого дела, когда умер старый король Джон, да благословит Господь его память, но Рейчел была горько разочарована. Но не удивлена. Таковы мужчины, и ничего не поделаешь: самонадеянные
Взять, например, это безумие с его братом. Ну, Рейчел-то принц Джошуа особенно никогда не нравился: на ее вкус он был слишком серьезен и учен, он-то уж себя непременно воображал шибко умным. Но посчитать его предателем — это уж чистейшая глупость, каждому ясно! Джошуа был чересчур большим книгочеем и парил слишком высоко в заоблачных высях для такой ерунды. Но что же делает его брат Элиас? Несется на север с армией и с помощью какой-то нечистой силы сносит замок Джошуа в Наглимунде, и всех убивает, и все сжигает. И с чего вдруг? Из-за какой-то дурацкой гордыни короля Элиаса. А теперь в Эркинланде полно вдов, неурожай, а все жители Хейхолта — да простит ей Господь Узирис подобные мысли, но все это истинная правда, — все жители Хейхолта попадут в ад.
Наружная сторона Нирулагских ворот возникла перед ней, окрашивая длинными тенями стены по обе стороны. Коршуны и вороны ссорились над ними из-за остатков голов, насаженных на острия решетки.
Рейчел невольно передернулась и осенила себя знаком древа. Вот еще одно изменение. Никогда за долгие годы правления короля Джона, которому она служила верой и правдой, не было такой жестокости по отношению ко всяким там предателям, как теперь, при Элиасе. Их всех избили и четвертовали на Батальной площади в Эрчестере в присутствии неспокойной и смущенной толпы. Не то чтобы кто-то из казненных вельмож был очень популярен, например, уж как ненавидели барона Годвига за его жестокое управление Келлодширом, но все прекрасно чувствовали шаткость королевских обвинений. Годвиг и другие шли на казнь в каком-то удивлении. Они качали головами и продолжали настаивать на своей невиновности, пока дубинки эркингардов не выбили из них остатки жизни. Теперь, вот уже две недели, их головы высятся над Нирулагскими воротами, а птицы-падальщики, как маленькие скульпторы, склевывают все лишнее с поверхности их черепов. Немногие из проходящих в ворота подолгу смотрят на них. Большинство из поднявших голову быстро ее опускают, как будто видят вместо наглядного урока, как того желал король, что-то постыдное.
Предателями назвал их король, и как предатели они должны были умереть. Рейчел понимала, что горевать по ним особенно не будут, но их смерть делала туман отчаяния еще гуще.
Когда Рейчел спешила пройти, отвернувшись, через ворота, она чуть не столкнулась с молодым господином, ведущим лошадь по дорожной грязи. Прижавшись для безопасности к наружной стене, она повернулась, чтобы посмотреть на подъезжавших всадников.
Все они были солдатами, кроме одного. В то время как на всех была зеленая форма эркингардов, на нем полыхало яркое алое одеяние, поверх которого был накинут черный дорожный плащ, а на ногах высокие черные сапоги.
Прейратс! Рейчел замерла. Куда направляется этот дьявол со своей почетной стражей?
Этот священнослужитель как бы плыл над своим окружением. Солдаты разговаривали и смеялись, а он не смотрел
Да, все пошло кувырком, когда появился этот поп в красном, как будто Прейратс сам накинул на Хейхолт злые чары. Рейчел даже подумала как-то, не Прейратс ли, который так не любил доктора Моргенса, спалил его покои. Мог ли человек, принадлежащий к Матери Церкви, совершить это? Неужели он способен убить невинных, таких как ее Саймон, просто из ненависти? Но действительно ходили слухи, что его отец — дьявол, а мать — ведьма. Рейчел снова осенила себя знаком древа, глядя вслед удаляющейся кавалькаде.
Может ли один человек навлечь зло на всех? — раздумывала она. И почему? Просто чтобы выполнить дьявольский замысел? Она осторожно огляделась и плюнула, чтобы отогнать зло. Какая разница? Разве может что-то сделать такая старуха, как она?
Она проследила, как Прейратс и остальные проехали ворота, повернулась и зашлепала к замку, думая о проклятиях и холодной погоде.
Предвечернее солнце клонилось за лес, окрашивая листву. Лесная дымка, наконец, рассеялась. Какие-то птички рассыпали грели в верхушках деревьев. Деорнот, чувствуя, как утихает боль в голове, встал.
Мудрая Джулой все утро провозилась со страшными ранами Айнскалдира и наконец оставила его заботам герцогини Гутрун и Изорна. Риммера охватила лихорадка и мучил бред. Джулой приложила к его ранам примочки, и теперь он лежал тихо. Она не была, однако, уверена, что он выживет.
Оставшуюся часть дня Джулой занималась другими членами отряда. Она обработала воспаленную ногу Сангфугола, осмотрела раны всех других. Она прекрасно знала целебные травы, и карманы ее были набиты разными полезными вещами. Она была уверена, что все, кроме риммерсмана, быстро поправятся.
Лес по эту сторону тоннеля не слишком отличался от того, который они только что покинули, во всяком случае, внешне, думал Деорнот. Дубы и бузина росли здесь почти так же тесно, а земля была покрыта стертыми в пыль остатками упавших деревьев, но что-то было здесь по-другому, какое-то изящество или внутреннее оживление, как будто воздух был легче, а солнце — теплее. Конечно, и Деорнот понимал это, все можно было отнести на счет того, что Джошуа и его спутники прожили на день дольше, чем ожидали.
Джулой сидела на поваленном дереве рядом с Джошуа. Деорнот направился было в их сторону, но замешкался, не зная, уместно ли будет присоединиться к ним. Джошуа устало улыбнулся и позвал его.
— Иди сюда, Деорнот, садись. Как твоя голова?
— Побаливает, ваше высочество.
— Удар был сильный, — сказал Джошуа, кивнув.
Джулой подняла голову и бегло взглянула на Деорнота. Она уже обследовала кровавую рану на голове в том месте, где его ударило суком, и провозгласила ее несерьезной.
— Деорнот — моя правая рука, — сообщил ей Джошуа. — Ему нужно все это выслушать на случай, если что-то произойдет со мной.
Джулой пожала плечами:
— Ничто из того, что я собираюсь сказать, не является секретом. Нам нечего скрывать друг от друга. — Она на минутку отвлеклась, чтобы взглянуть на Лилит. Ребенок тихо сидел на коленях Воршевы, но глаза девочки были сосредоточены на чем-то невидимом, и никакие слова или ласки Воршевы не могли привлечь ее внимания.
— Куда ты собираешься идти, принц Джошуа? — спросила Джулой наконец. — Ты избежал мщенья норнов, по крайней мере на время. Куда ты пойдешь?