Скала Таниоса
Шрифт:
— Куда именно?
— В этом отношении слово за ним. Вы предоставите ему выбор. Разумеется, в известных пределах…
Таниосу показалось, что он ослышался. Неужели Вуд в самом деле сказал «вы»?
— Между представителями союзных держав было условлено, что о принятом решении эмир должен узнать из уст одного из своих подданных. Дабы избежать лишних обид, желательно, чтобы это был, подобно ему, христианин. Оставалось только выбрать, кто именно…
Держите, вот текст, который вам надо будет перевести. Чтобы потом прочитать в его присутствии.
Таниос ушел, стал бродить по палубе один, ветер бил
«Я дрожу уже здесь, на английском корабле. Что же со мной будет, когда я окажусь с ним лицом к лицу?»
Когда корабль причалил в Сайде, город находился в полном смятении. Египтяне ушли, но их противники еще не заняли их место. Рынки закрылись, торговцы боялись грабежей, да и жители редко высовывали нос на улицу. Появление «Отважного» было воспринято как исключительно важное событие. Выходцы из-за границы вместе со своими консулами, сановники в тюрбанах, все то, что осталось от властей, и немалая часть простых горожан — все сбежались, чтобы встретить делегацию. И когда оттоманский дипломат объяснил, что они здесь не для того, чтобы прибрать город к рукам, что они всего лишь завернули сюда по пути в Бейтеддин, многие, похоже, были разочарованы.
Присутствие молодого человека с седыми волосами, по всей видимости, здешнего уроженца, не осталось незамеченным, тем паче что он шагал в окружении представителей союзных властей как равный, с высоко поднятой головой. Все вообразили, что это предводитель повстанцев, и его юный возраст только увеличивал восхищение, с которым теперь взирали на него.
В Сайде они высадились в послеполуденный час, а ночь провели в резиденции представителя английского консульства, расположенной на вершине холма, что возвышался над городом и его морской цитаделью. По просьбе Вуда Таниосу раздобыли новую одежду вроде той, что в этих краях обычно носили знатные персоны: шаровары, белую шелковую рубаху, алый вышитый жилет, колпак землистого цвета, зато с черным шарфом, который полагалось накручивать поверх.
На следующий день они пустились в путь и добрались береговой дорогой до реки Дамур, где сделали остановку, сменили упряжь, потом горными тропами направились к Бейтеддину.
В эмирском дворце пахло разгромом. Его аркады еще хранили холодное величие, но мулы доверху общипали деревца в парке. Посетители стали редки, в коридорах царило безмолвие. Делегацию встретили сановники из эмирского дивана.Они были предупредительны, поскольку знали, что имеют дело с представителями союзных правительств, но держались со скорбным достоинством.
У Таниоса создавалось впечатление, будто он сделался невидимкой. Никто к нему не обращался, никто не просил его соблаговолить последовать за ним. Но
Посланец Оттоманской империи шел впереди всех, облеченный правом внушать опасливое почтение: султаны стали хозяевами Горного края более трех столетий назад, и если вице-король Египта ненадолго их потеснил, то ныне, по всей видимости, власть возвратится к ним: чтобы убедиться в том окончательно, достаточно посмотреть, какими подобострастными поклонами встречают этого господина.
Однако и вокруг другого эмиссара суеты было не меньше. Англия, по всеобщему мнению, являлась первой среди членов союзной коалиции, а Вуд, сверх того, и сам по себе пользовался авторитетом.
Высокопоставленный придворный сановник, который от самого крыльца шел рядом с турком, пригласил его к себе в кабинет отведать кофе, пока эмир готовится принять гостей. Другой сановник таким же образом предложил Вуду посетить другой кабинет. И тут они оба почти одновременно исчезли. Таниос напрягся. Встревоженный, нахмуренный, в растерянности. Но тут третий чиновник, рангом пониже (да какая разница), приблизился и просил соблаговолить последовать за ним. Польщенный тем, что к нему впервые проявляют интерес, он поспешил по коридору вслед за этим человеком и очутился в маленьком кабинетике, где через минуту уже сидел один с горячей чашкой в руке.
Предполагая, что, видимо, такова процедура всех официальных визитов, он принялся смаковать свой кофе, втягивая его с шумом по обычаю поселян, как вдруг дверь отворилась, и на пороге появился человек, столкнуться с которым он боялся больше всего на свете. Короче, вошел Селим.
Таниос вскочил с места, расплескав половину кофе. Ему хотелось броситься наутек по коридорам, вопя что есть мочи: «Мистер Вуд! Мистер Вуд!» — как во сне, спасаясь от кошмара! Но что-то — то ли ужас, то ли чувство собственного достоинства — пригвоздило его к месту.
А тот ухмыльнулся по-котовьи:
— Значит, ты в конце концов решился покинуть свой остров и навестить наш прекрасный край.
Таниос переступил с ноги на ногу раз, потом другой. Возможно ли, чтобы он в свой черед тоже угодил в ловушку?
— Твой бедный отец! Он стоял там, где ты сейчас, в точности на том же месте. И я велел принести ему кофе, такой же, как этот, что ты пьешь сейчас.
Ноги уже не держали Таниоса. Все это не могло быть реальностью. Однако же как предположить, что делегаты от европейской коалиции, английский корабль, торжественная встреча в Сайде — только комедия, разыгранная затем, чтобы заманить его в сети! Даже подумать смешно, он это понимал, снова и снова повторял себе. Но ему было страшно, нижняя челюсть у него прыгала, да и сознание колебалось и мерцало.