Скандал из жизни знаменитости
Шрифт:
Задолго до конца этой шуточной борьбы Ники, даже несмотря на полотенце, был с ног до головы покрыт кетчупом, так что Аманда предложила сразу окунуть его в ванну.
– Если ты его в таком виде понесешь наверх, то и сам будешь весь в соусе, – объяснила она Чейзу.
Он виновато согласился.
– Вообще-то я заслуживаю этого после подобной возни. Помочь тебе?
– Да нет, пока вода наливается, я достану игрушки.
Через несколько минут Ники уже весело плескался в ванне. Когда Аманда вернулась, пол в кухне был вытерт, все тарелки сложены в посудомоечную
– Извини за кавардак, – сказал он. – История о приемном ребенке – одна из самых любимых у Ники, он может слушать ее часами, если его не отвлечь чем-нибудь.
– Могу понять, почему она ему так нравится. Это очень красивая история. – Она кашлянула, прочищая горло. – Я бы спросила, если ты не против…
Чейз пожал плечами.
– Сколько угодно.
– Тебе что-нибудь известно о его происхождении, о родителях?
– Не очень много. Мы с Дезире – а особенно она – не хотели вдаваться в детали. Ей казалось, что он станет нам роднее, если мы не будем выискивать его внешнего или внутреннего сходства с родителями.
Аманда понимающе кивнула.
– Ну и, кроме того, когда мы узнали о скором рождении ребенка, съемки «Зимы моего сердца» были в самом разгаре, так что у нас и времени-то особенно не оставалось на всякие вопросы, даже если бы мы и захотели их задать. Усыновление было частным, адвокат пообещал нам, что обо всем договорится лично, так что мы предоставили ему полную свободу действий.
Аманда твердила себе: самое время покончить с этой темой, но не смогла удержаться от замечания:
– Меня немножко удивляет, что при вашей занятости вы пошли на все эти хлопоты с ребенком.
Ей казалось, он обидится или просто проигнорирует вопрос. Но он ответил, причем совершенно спокойно:
– На ребенке настаивала Дезире. Она твердила, что без малыша женщина не может до конца себя реализовать. Должен признаться, что меня эта идея прельщала куда меньше, но как только я взял Ники на руки… – Он улыбнулся. – Он и вправду уткнулся лицом мне в шею, мне было щекотно от его дыхания, и мурашки побежали по всему телу… и с тех самых пор для меня он – единственный ребенок на свете.
– Он и сейчас еще не прочь уткнуться лицом в шею, верно?
– Кроме тех случаев; когда вдруг вспоминает, что уже вырос, и минутку-другую изображает из себя большого!
Ники объявился на пороге, завернутый, наподобие тоги, в банное полотенце. Забрался к Аманде на колени и уткнулся лицом ей в плечо. Она улыбнулась Чейзу поверх его головки и принялась напевать колыбельную.
– Давай-ка я его лучше отнесу в постель, – сказал Чейз. Он с явной неохотой оторвался от тахты и поднял малыша на руки. Тот в полусне запротестовал, но веки у него настолько отяжелели, что Аманда была уверена: он даже не понимает, что с ним делают и куда несут.
Она продолжала сидеть в кресле, глядя снизу вверх на Чейза, а тот склонился над ней, бережно прижимая к себе Ники, и спросил:
– Не поднимешься ко мне посидеть перед сном?
Ей не хотелось, чтобы вечер так быстро заканчивался.
– Хорошо, – отозвалась она.
В его номере царил полумрак, который рассеивал один-единственный ночник в гостиной. Такие, как правило, не входили в обстановку люксов. Интересно, думала Аманда, Чейз привез ночник с собой или персонал постарался без ее ведома? Не так уж это и важно, конечно. Просто было непривычно видеть один из самых роскошных номеров в гостинице в свете ночника, словно срисованного из мультфильма.
– Устраивайся поудобнее, – предложил ей Чейз и понес Ники в ту спальню, где стояли две кровати. Но она осталась у двери. Глупость, наверное, но ей было неловко чувствовать себя гостьей в люксе.
В крошечной прихожей на узкой мраморной крышке тумбочки были стопкой сложены несколько дешевых изданий. Она просмотрела их, стараясь не вспоминать о том, что рыться в чужих вещах некрасиво. У него отменный вкус: среди книг были и такие, которые она сама мечтала прочитать.
Чейз, вернувшись, остановился в проходе.
– Все в порядке, Аманда?
Она провела пальцем по краю тумбочки.
– Я проверяю, хорошо ли была сделана уборка.
– О, а я было подумал, что ты подсчитываешь количество женщин, которых я сюда тайком затащил за последнюю неделю.
– Ничего подобного, – рассмеялась она.
– Уже полегче.
– Имея под боком Ники, тебе не удалось бы никого затащить.
Чейз моргнул.
– Совершенно справедливо, но отнюдь не лестно. – Он прошел к небольшому бару в стенке и спросил: – Коньяк подойдет?
– Да, спасибо. – Она сделала глоток из протянутой им рюмки. – Не пойми меня неправильно, Чейз. Меня восхищает твое желание всегда быть рядом с Ники, но, когда он приезжает вместе с тобой на съемки, твоя жизнь страшно осложняется.
– Ты права. – Он приблизил к ней свое лицо и улыбнулся. – Ники осложняет мне жизнь самым приятным образом. Возьмем, к примеру, тебя. Если бы не Ники…
Но он не закончил фразу. Вместо этого он поцеловал Аманду – долгим, неспешным, глубоким поцелуем, от которого у нее колени обмякли, как рисовый пудинг. Она ощутила на губах вкус коньяка, но только не обычного, а выдержанного, густого, ароматного напитка, который ударил ей в голову и расслабил все мышцы.
Но ее чувств этот поцелуй не затуманил. Чейз потянул ее за собой на Диван, и, когда его губы заскользили по ее щекам, виску, полуприкрытым векам, каждая клеточка в ней отозвалась на его прикосновения.
– Аманда, – прошептал он. – Я хочу отнести тебя в постель.
И я тоже этого хочу. Слиться с ним, стать его половинкой, пусть хоть на время. Никто бы не узнал, но у нее навечно сохранится память о том, что когда-то давно, пусть совсем недолго, она была для него важнее всего на свете. Она хотела быть с ним не потому, что он считался секс-символом среди мужчин американского телевидения – ее страсть не имела к этому никакого отношения, – но просто потому, что он – Чейз, потому, что ей хотелось разделить с ним самое сокровенное…