Скандал
Шрифт:
Ваша любящая жена».
— Проклятье! — Саймон скомкал записку в кулаке. Затем вдруг усмехнулся.
Гнев улетучился, ситуация виделась ему уже в комичном свете. Что ж, он так и предполагал, что его ждет необычная свадебная ночь, Эльфы — народ непредсказуемый.
Он попробовал представить, где же могут прятаться эльфы, и вспомнил, что уж этот-то эльф, несомненно, не устоит перед искушением начертать в своем дневнике запись о сегодняшней — такой особенной! — ночи.
В коридоре слабо мерцали свечи. Саймон направился к лестнице. Дом в эту ночь был тих и спокоен.
Саймон не позволил своим новым родственникам провести хоть одну ночь под его крышей. Троим Фарингдонам было сказано, что сразу же после свадебной церемонии им придется подыскать другое пристанище. Саймона не особенно заботило, где они проведут ночь. У него, правда, сложилось впечатление, будто все они едут в Лондон, что вполне его устраивало. Чем скорее они вернутся в игорные дома, тем скорее скатятся в пропасть.
Уже на нижней ступеньке Саймон увидел полоску света, пробивающуюся из-под закрытой двери библиотеки. Он усмехнулся и зашагал через выложенный мраморными плитами холл. Выследить сбежавшую жену оказалось не таким уж трудным делом.
Саймон открыл дверь библиотеки и вошел. Эмили, сидя за большим письменным столом, что-то усердно записывала в толстую тетрадь. Услышав, как. открылась дверь, она подняла взгляд. На ней был все тот же скромный халат из индийского ситца, волосы забраны под маленький белый чепчик с оборочками.
При виде Саймона глаза ее за стеклами очков сделались совсем круглыми.
— Саймон!
— Добрый вечер, моя дорогая. Вам не кажется, что это довольно необычное место для первой брачной ночи? — Саймон закрыл дверь и подошел к потухшему камину. Став на одно колено, он принялся разжигать огонь. — Здесь не столь уютно, как в вашей спальне.
— Саймон, что вы здесь делаете? — Эмили вскочила на ноги, — Вы нашли мою записку?
— Я нашел вашу записку. — Саймон поднялся с колена и достал из кармана скомканную бумажку. Он бросил ее в камин. Потом повернул голову и улыбнулся Эмили через плечо. — Очень любезно с вашей стороны, моя радость, щадить мои деликатные чувства.
Эмили покраснела и потупилась в стол.
— Я просто не хотела обременять вас своими пылкими чувствами, милорд.
Саймон облокотился о камин и с любопытством смотрел на свою жену. Он заимел супругу, которая серьезно верит, что может испугать мужа своей пылкостью, Только Эмили способна выкинуть такое в первую брачную ночь.
— Я бы хотел, чтобы вы знали, дорогая моя: я вовсе не считаю ваши пылкие чувства обременительными для себя. Я с нетерпением жду осуществления своих супружеских обязанностей.
— Очень любезно с вашей стороны, но совершенно очевидно, что это было бы просто выполнением супружеского долга, а я этого не перенесу.
— Понятно. И вы почувствовали, что не сумеете объяснить мне этого лично? Вам понадобилось оставлять записку?
— Я подумала, в записке мне будет легче сообщить вам, что я ничего от вас не жду. — Она стиснула руки перед собой и глядела на них. — Немного неловко рассуждать о таких вещах, милорд, если вы понимаете, что
— Но только не нам с вами, — мягко возразил Саймон. — Как вы говорили, мы ведь общаемся на более высоком уровне. Мы-то можем свободно обсуждать такие вещи, о которых прочие пары говорят лишь туманными намеками.
— Вы действительно так думаете, Саймон? — Она подняла глаза навстречу его взгляду.
Увидев в них волнение и надежду, Саймон улыбнулся, пряча прилив холодной уверенности. Сейчас леди падет к нему в ладонь, как спелый персик.
— Да, Эмили, я уверен. — Он проследовал к столику с напитками и взял графинчик с бренди. — Я думал, и вы тоже в этом уверены. Ведь, в конце концов, вы сами мне все объяснили.
— Ну, я надеялась, что это так, — откровенно призналась Эмили. — Но когда поняла, почему вы на мне женились, я уже не была полностью убеждена в том, что вы, как и я, испытываете чувства высшего, метафизического порядка. По крайней мере, сейчас.
— Но вы надеялись, что они придут ко мне?
— Да, Саймон, да. Я возлагаю на это все свои надежды. Именно поэтому и уговорила вас жениться на мне. Но до той поры я не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанным выполнять свой супружеский долг. Довольно и того, что я вынудила вас согласиться на наш брак.
Саймон закашлялся, поперхнувшись глотком бренди.
— Уверяю вас, я не чувствую себя женившимся по принуждению. Я редко делаю то, чего не хочу делать.
— Охотно верю, милорд, и все-таки вам следует признать, что я привела достаточно веские аргументы в пользу нашего союза. Я не могу обременить свою совесть еще и тем, что потребую от вас выполнять супружеские обязанности, кроме всего прочего… Вы и так уже дали мне очень много — свое имя. И было бы величайшей несправедливостью и жадностью с моей стороны ждать от вас чего-то большего.
— Очень разумно, дорогая моя. — Саймон глядел на нее с почтительным вниманием.
Она казалась исполненной решимости сохранить благородство и отказаться от своих собственных нежных чувств. Между тем один лишь ее вид возбуждал его так, как не возбуждала за все эти годы никакая другая женщина. Он с трудом сдержал внезапный порыв увлечь Эмили на ковер и осуществить свои права прямо здесь и прямо сейчас.
Его пронизала дрожь откровенного желания. Саймон был ошеломлен, когда понял, что его непоколебимое самообладание, кажется, под угрозой. Он никогда еще не терял самообладания из-за женщины.
— Саймон? Что-нибудь не так?
Он покачал головой и медленно поставил свой бокал с недопитым бренди. Проклятье! Тут распоряжается он. Это он принял решение жениться, что бы там Эмили ни фантазировала. Он выбрал путь мести — мести, которая настигнет всю их семейку. Переспать сегодня с Эмили означает лишь сделать на этом пути еще один шаг.
Бродерик Фарингдон сейчас, наверное, скрежещет зубами. Фарингдон — каким бы он ни был, — в конце концов, мужчина и отец. И не может не понимать, что к утру его дочь будет полностью принадлежать врагу — так, как женщина может принадлежать мужчине. Она будет потеряна для Фарингдонов навсегда.