Скандал
Шрифт:
Хейке заметил, как он успокоился, как груз упал с его души.
Хороший у Молина слуга, подумал он.
Вечером первыми пришли проведать старика Кристер и Коль с увязавшейся за ними собакой, а потом вихрем ворвались полицмейстер, Тула и Томас.
Иными словами, большой семейный совет. Однако без обычного хора приветствий. Только Саша открыто выражал свою радость от возможности вновь лицезреть Тулу и Томаса. Троица была возбуждена.
– Доктор Люнгквист… – прохрипел, не успев отдышаться,
– Что с ним? – спросил Хейке.
– Это доктор Берг.
На несколько секунд воцарилось молчание.
– Кузен фру Бакман? Лечивший Магдалену на курорте?
– Именно. Опять тишина.
– Ага! – вдруг хором воскликнули Хейке и слуга. – Тогда все совпадает.
– Что? – спросила Тула. Хейке пояснил:
– Доктор Люнгквист долгое время пытался отравить Молина. Вчера вечером он переусердствовал. Прописал смертоносный яд. Мы передали его вашим людям, полицмейстер, а те обратились к аптекарю.
– Отлично! Приятно убедиться, что у них головы работают. Ну, теперь мы знаем, что к чему. Каковы будут дальнейшие действия?
– Ждать, пока проснется Молин, – ответил Хейке. – Мы обсуждали этот вопрос с замечательным слугой господина Молина. Правда, мы тогда не знали, что Люнгквист – это Берг. Может, представить дело так, что Молин лежит при смерти? И хочет в последний раз увидеть внучку? Так мы заманим сюда Бакманов. Всех сразу. Они обязательно клюнут!
Полицмейстер задумался.
– Да, неглупая идея. Но мальчику и собаке следует держаться подальше. Кристер сам в смертельной опасности.
– Почему это?
– Потому что доктор Люнгквист-Берг присутствовал, когда Молин объявил, что внесет мальчика в завещание.
– Да, это нехорошо. Но мы возьмем предателя-доктора раньше, чем он успеет натворить новых бед.
– Нет, погодите, – сказал Кристер, усевшись верхом на спинку стула с собакой на руках. – Все эти разговоры «взять – не взять», конечно, хороши, но вы забываете о главном.
Все вопросительно уставились на него.
Он потупил взор и тихо произнес:
– О Магдалене.
– Да мы постоянно думаем о ней, – вмешалась Тула.
– Кристер прав, – сказал Хейке. – Самое главное для нас: выяснить, что сталось с девочкой. Мы можем все уничтожить своей поспешностью. Они удвоят бдительность и навсегда заткнут свои глотки.
– Они и так держат язык за зубами, – возразила Тула, по обыкновению одетая в зеленое. Этот цвет подчеркивал ее глаза, все больше приобретавшие характерный «проклятый оттенок». – Хейке, а ты не можешь узнать? Я имею в виду, жива девочка или мертва.
– Очень сложно, – задумчиво произнес Хейке. – В таком случае я должен…
Он остановился, потому что на столике слуги зазвенел звонок.
Молин проснулся.
Все бросились в гардеробную, но только слуга и Хейке проследовали дальше, в спальню.
– Ваша милость звали? Молин прикрыл ладонями уши.
– Не надо так кричать на меня.
– Но я говорю обыч…
Слуга замер, уставившись на хозяина. Они увидели, как старик улыбается, еле сдерживая навернувшиеся слезы.
– Ваша милость… – ахнул Хейке. Слезы хлынули из глаз Молина. Он утирал их и бормотал:
– Если бы не эти… проклятые… слезы… я бы видел вас ясно, как днем!
– Ваша милость! – слуга всплеснул руками и сам едва не разрыдался.
– Да, мой верный друг, – сказал Молин. – Я вновь вижу и слышу. Как в лучшие годы.
– А лицо Вашей милости? Оно совсем не так перекошено. И речь плавная и внятная.
– Да, я почти здоров, друг мой! Мы должны благодарить этого… – Он запнулся, потому что едва не выкрикнул: «Нет, ну и вид же у Вас, доктор Линд из рода Людей Льда!». Но Молин был неспособен на такую бестактность в силу безукоризненного воспитания. «Он похож на Мефистофеля, – взволнованно подумал старик. – Или на чудище из народных сказок. И все же я охотно вручаю ему свою жизнь, этому потрясающему человеку!». Он постарался закончить предложение так, чтобы пауза не слишком бросалась в глаза: – …этого замечательного доктора. Спасибо. Сердечное спасибо!
Он долго жал руки Хейке. Переглянулся со слугой и понял, что они оба думали одинаково: «К виду доктора Хейке Линда быстро привыкаешь. И его ужасное лицо начинает казаться необыкновенно привлекательным».
– Вы заслуживаете самого высокого вознаграждения, продолжал Молин. – Нет-нет, доктор Линд, не протестуйте! Ах, я должен встать, я чувствую, как меня переполняет энергия.
– Пожалуйста, будьте осторожны в начале лечения, предостерег Хейке. – Но встать вам можно, это не повредит.
– Там собрались друзья Вашей милости, они ждут в гостиной, – сказал слуга. – Они желают побеседовать с вами.
– Отлично! Отлично! После стольких козней я наконец-то услышу правдивые речи.
– Разумеется, Ваша милость. И в большом количестве.
Немного погодя старик вышел к ожидавшим. Конечно, еще опираясь на руку слуги, но с выпрямленной спиной и прояснившимся взглядом. Он приветствовал Тулу и Томаса и поздравил их с таким необычайно симпатичным и неординарным сыном. Затем все расселись в столовой за большим круглым столом и открыли совещание. Все были равны. Не сел только слуга, но и он был полноправным участником беседы.
Ожидая, пока горничная внесет обед, они обсуждали сложившуюся ситуацию.
– Люнгквист – или Берг, назовем его подлинным именем, – скоро явится с ежедневным визитом, – сказал Молин. – Что будем делать?
Полицмейстер задумался.
– Не знаю, как нам его принять. Во всяком случае, не арестовывать сразу, это ясно. Сказать, что Ваша милость лежите при смерти? Или нет? И что делать с Магдаленой?
– Подождите, – вклинилась Тула. – Хейке что-то собирался сказать, когда Ваша милость позвали. Мы говорили… Да, о чем же мы говорили?