Скандал
Шрифт:
– О Боже, – прошептала Тула, схватила за руку своего злополучного сына и побежала. – Пойдемте, мама, папа, идемте отсюда живо!
Четверка беглецов покидала шатер под тихий треск корсетных крючков и застежек, сопровождавшийся пронзительными воплями их тучных обладательниц.
Никто из наших героев не лишился одежд.
Пока они убегали и разыскивали свой экипаж, они слышали за спиной крики – душераздирающие крики ужаса и стыда, когда обнажились все телесные недостатки.
А
– Что случилось? – недоумевающе спросил дедушка Эрланд, пока Тула вовсю нахлестывала лошадей, удирая со злосчастного места.
– Это Кристер, – горько сказала она. – Наши предки пообещали, что исполнят его первое желание. А он пожелал видеть этих людей как можно дольше. Но неправильно выразился и заявил «как можно больше». О Господи!
Вдруг Тулу разобрал смех. Сначала невинное хихиканье, перешедшее потом в настоящий приступ хохота, так что пришлось отдать вожжи.
– Надеюсь, что никто нас не заметил, – сказала Гунилла. – Ни того, что мы остались одетыми, ни того, что мы исчезли.
– Нет, все были заняты собой или соседом, – ввернула Тула между двумя приступами смеха. – А видели церемониймейстера? Чопорного лейтенанта. Такой маленький…
– Тула! – строго сказала ее мать. И вдруг все прыснули со смеху.
За исключением Кристера. Он был раздавлен. Нем всю дорогу до дому.
Когда они вылезли из повозки возле своего маленького домика, Тула обхватила его за шею и дружелюбно сказала:
– Не грусти, мой мальчик! Я всего лишь хотела, чтобы духи помогли тебе. Никто не мог предположить, каким окажется твое первое желание.
Но он в тот вечер не проронил ни слова. Зато на следующее утро сам пришел к Туле.
– Мама, – сказал он упавшим голосом. – Я был глуп.
Теперь я понимаю, что играл с огнем. Никогда даже в самых буйных фантазиях я не мог вообразить, какие силы таятся в «меченых» рода Людей Льда!
А еще я понял, что другие всегда поступали так, как ты вчера: притворялись, будто я творил чудеса.
Та роза… Я не хотел видеть очевидного: что слуга господина Молина подменил ее. И все жалкие чудеса, которые я верил, что совершал раньше, так же легко объяснимы.
Люди манипулировали мной и моей наивностью. Горько признавать, но я никакой не «меченый». И не хочу больше им быть.
– Да, мой мальчик, – ласково сказала Тула. – Потому что теперь ты встретил куда большее чудо: любовь.
– Ага, ты поняла, – кисло заявил Кристер. – А ты растоптала ее, когда завела разговор об этих трусах!
– Да, я потом поняла, что была немного бестактна. Прости меня! Нет, ты не «меченый», иначе зачем бы Хейке оставаться у Анны-Марии? На сей раз проклятие падет на ее ребенка. А что означает это проклятие, я знаю, как никто.
– Однако ты процветаешь?
Тула отвернулась и горько скривила рот.
– О, я запятнана, Кристер! Я заклеймена! Потом повернулась к нему и лучезарно улыбнулась.
– А вчера было забавно, правда? Можно дорого дать, чтобы вернуться туда и посмотреть, как они искали свою одежду.
Тогда он, наконец, улыбнулся, и они прекрасно провели время, безудержно хохоча.
– Но больше никогда, – пообещал Кристер.
– Больше никогда, – сказала Тула.
Роковое происшествие в шатре объяснили тем, что, видимо, там собрались какие-то подземные газы, разъевшие нитки на одежде. Об этом скандале долго говорили, но только потихоньку. Потому что все, кто там был, оказались в равном положении. И на этот раз говорить гадости о других получалось не так приятно.
Хейке жил у Коля и Анны-Марии до поздней осени. Пришло время родов.
Он хорошо подготовился, заполучил лучшего врача-акушера и отличную повивальную бабку.
Рассказал им об особенностях рода Людей Льда, об острых плечах, которые могут разорвать роженицу на части.
Он сам был лучшим тому примером, и ни у кого не возникало сомнения в правдивости его слов.
И от того, что Анне-Марии было сорок, проблема не становилась менее серьезной.
Пару суток она страдала, и каждый старался сделать для нее все, что мог.
Наконец, час пробил. Хейке ходил с белым от ужаса лицом.
Но свой страх он мог оставить при себе. Анна-Мария родила девочку с угольно-черными, кудрявыми, как у отца, волосами и самым чудесным личиком, какое только можно вообразить.
Абсолютно прелестное крошечное создание.
И только когда она открыла глаза, чтобы взглянуть на свой новый мир, наследство дало о себе знать.
Глаза, устремленные на троих принимавших, были такими ярко-желтыми, словно Господь окунул их в серу, когда выбирал цвет.
Но маленькое личико излучало такое спокойствие, так нежно улыбалось, что Хейке изумленно воскликнул:
– Эта девочка не «меченая»! Она «избранная!»
– Благодарю тебя, Господи, – прошептала Анна-Мария. – Не благодари заранее, – сказал Хейке. – Жизненный путь избранных подчас очень тернист. Вспомни Ширу! Что только ей не пришлось испытать?
– Но ведь нашей дочери не нужно искать Источники Жизни? – испуганно спросила Анна-Мария.
– Нет-нет, с этим уже покончено. Но… Хейке молчал. Словно прислушивался к чему-то в себе.