Скандальный портрет

Берроуз Энни

У Эми внутри все сжалось. Сколько раз ей говорили, что она ошибается относительно его намерений, сколько раз она сама говорила себе, что ей все равно, но услышать от него признание в том, что она была права…

— Ну, — холодно сказала она, — и почему же ты этого не сделал? — Чем он мог извинить свой разрыв с ней, если и вправду мечтал о том же, что и она?

У Нейтана дернулась щека.

— Потому что я был идиотом. Молодым идиотом. Я не доверял собственному мнению. Я поверил… меня уговорили… что для меня лучше сделать карьеру, чем провести жизнь в безвестности.

Уговорили…

Ее

гнев немного остыл. Совсем чуть-чуть.

— Я знаю, что такое иметь властного непогрешимого отца, — сказала Эмитист, коснувшись его руки. — После того как мы расстались, я узнала о твоем отце гораздо больше, чем когда мы были… — Она не могла заставить себя произнести слово влюблены. Даже теперь, когда точно знала, что они чувствовали именно это. — Оглядываясь назад, — с горечью произнесла Эмитист, — я понимаю, что он хотел для тебя невесту получше, чем дочь викария из захудалого прихода, без гроша в кармане. Он запретил тебе, верно?

Нейтан со стоном закрыл глаза руками. Как бы он хотел, чтобы все было так просто.

— Это не совсем так, — признался он. — Но если тебе станет от этого легче, скажу, что получил свое за то, что не поверил тебе, — закончил он с наигранным смехом.

Хэркорт вдруг почувствовал, что готов броситься в пропасть и признаться Эми во всем. Ему стало трудно дышать.

Однако, когда он опустил руку и увидел устремленный на него пристальный взгляд Эмитист, то мысленно отшатнулся от края. Он еще не заслужил ее доверия, хоть она и сказала, что простила его. И если бы она знала все… От одной мысли о том, какой может быть ее реакция, Нейтан похолодел.

— Мне не следовало ворошить прошлое, — с сожалением сказал он. Из-за эгоистического желания облегчить свою совесть он все испортил. А ведь им было так хорошо. — Дело в том, — Нейтан перевернулся на бок и уставился на Эми, — что я просто хочу снова узнать тебя. Понять, какой ты стала теперь. А времени у нас мало. Ты ведь ненадолго в Париже.

— И с этим у тебя небольшая проблема, верно? — Эмитист свесила ноги с кровати, стараясь удержать одеяло, прикрывавшее последние остатки ее стыдливости, и начала собирать свою разбросанную одежду.

Пока она, не выпуская из рук одеяла, пыталась натянуть на ногу чулок, Нейтан вылез из постели и поднял свои бриджи.

— Если хочешь, я выйду, пока ты будешь одеваться.

— Да, хочу, спасибо, — краснея, ответила Эми. Ей казалось глупым стесняться после того, как его руки и губы побывали на всех частях ее тела.

Однако Нейтан не стал подшучивать над этим внезапным приступом стыдливости. Он лишь улыбнулся ей и пошел к двери. Но на пороге остановился, облокотившись рукой о косяк.

— Вижу, ты собралась уходить, — сказал он. — Но я надеюсь, что смогу уговорить тебя провести со мной завтрашний день.

— О, и как ты собираешься это сделать?

Нейтан рассмеялся:

— Совсем не так, как ты думаешь.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — возразила Эми.

Нейтан поднял бровь. Потом вернул ее на место.

— Конечно, не понимаешь. Так

что я лишь замечу, что твоя невзрачная подруга и ее француз будут так заняты друг другом, что отпустят тебя развлечься. Более того, они даже не заметят, есть ты или нет. Значит, тебе совершенно нечего беспокоиться, если все оставшееся время в Париже ты проведешь со мной.

Нейтан был прав. Эмитист и думать не могла о том, чтобы таскаться за Финеллой и Гастоном. Это было бы еще более невыносимо, чем тогда, когда месье Ле Брюн пытался вести дела с коммерсантами, с которыми у нее была договоренность. Она могла бы провести это время с Нейтаном гораздо приятней, чем обсуждая возможные изменения, которые произойдут в ее жизни после свадьбы Финеллы.

Потому что Эмитист не могла отрицать, что с ним она наслаждалась жизнью. Взять хотя бы сегодняшний вечер. До того как они начали говорить о прошлом, его общество доставляло ей огромное удовольствие.

Да, для того чтобы отвлечь ее от перспективы унылого одинокого будущего в обществе то одной, то другой наемной компаньонки, Нейтан был идеален.

— И потом, мне надо, чтобы ты позировала для портрета, — напомнил он, вернувшись к кровати, и, взяв в ладони ее лицо, прижался ртом к ее губам.

Ноги Эмитист сразу же подкосились. И уже в следующий момент она сбросила одеяло и, обхватив Нейтана за шею, потянула его назад в постель. Однако этот несносный человек отпрянул и, бросив горящий взгляд на ее обнаженное тело, произнес:

— Понадобятся часы. Много часов.

Портрет. Он говорил о часах, которые намеревался провести за написанием ее портрета. Не о тех часах, которые она могла бы провести с ним в постели.

Или о тех?

В этом состояла проблема в общении с такими мужчинами, как Нейтан. Они могли говорить одно, а иметь в виду совсем другое. И называли это флиртом.

Эми ответила ему сдержанной улыбкой:

— Ладно. Тогда я, пожалуй, начну позировать завтра, хорошо?

— Это пришло мне в голову вчера, после того как ты ушла, — сказал Нейтан, помогая ей сесть в фиакр, который он нанял, чтобы везти ее… впрочем, он так и не сообщил Эми, куда собирается ее везти. Несносный человек. — Ты так и недорассказала мне о тех двоих. — Нейтан кивнул подбородком в сторону окна, из которого Финелла и Гастон следили за тем, как они уезжают. — А между тем осталось что-то, за что ты особенно сердилась на них, — продолжал он, усаживаясь рядом с ней. — Я думаю, сейчас самое время закончить. Тебе не кажется? Иначе я буду вынужден жить, с ужасом ожидая того момента, когда ты решишь это сделать.

— Ты нарочно дразнишь меня?

— А это работает? — Нейтан откинулся на спинку сиденья и поднял руки в знак того, что сдается. — Давай, пусть самое страшное. Я готов ко всему.

Эмитист медленно выдохнула через нос, а потом вздернула подбородок и, отвернувшись, уставилась в боковое окно фиакра.

— У тебя нет настроения меня пугать? Хорошо. — Нейтан снова сел прямо и слегка подтолкнул ее локтем. — Но ты определенно должна закончить историю, от которой я… отвлек тебя вчера вечером.