Скандалы не дремлют
Шрифт:
Эти слова вертелись прямо на кончике языка. Было так легко ответить тем же, даже естественно. Но насколько сильно Эверли заботилась о нем, настолько же она боялась непродолжительности его любви, постоянно преследующих папарацци, а также боли, которая накроет ее, если она останется одна. Габриэль пугал Эверли, потому что наедине с ним она не узнавала себя. Она не была одной из тех развратных девушек, которые занимаются любовью в лимузине, обнажаются в паре метрах от толпы случайных людей на улице. Но Эверли пришлось признать, что ей нравилось, какой она становилось наедине с ним.
Она
— Ты в порядке? — Пальцы Габриэля коснулись ее, как будто умоляя взять его за руку.
Она отступила, потому что стоит ему взять ее за руку, как у нее откажут мозги.
— У меня все отлично.
Ей было немного стыдно, но в остальном, если не считать небольшие болезненные ощущения из-за ее близкой встречи со смертью, она чувствовала себя на удивление хорошо.
Потому что он спас ее.
Она взглянула на Габриэля. Он даже не пытался скрыть боль, когда Эверли отстранилась. Он сжал челюсти и не сводил с нее взгляда, в его глазах светилось страдание. Все внутри нее сжалось, когда он нахмурился и вошел в комнату, опережая ее.
Дэкс обошел девушку и присоединился к Габриэлю, положив руку ему на плечо, как бы поддерживая. Когда капитан военно-морского флота посмотрел на нее, его взгляд пылал от гнева.
В этом сценарии она была плохой девочкой.
Эверли расправила плечи и вошла в столовую, где Коннор пристально вглядывался в свой компьютер. Его коротко стриженые волосы выглядели так, словно он взъерошил их.
Он взглянул на Габриэля, его губы сжались, прежде чем он заговорил.
— Полиция нашла второго человека, знакомого нам по прошлой ночи. Лестер Холл. Он мертв. Одна пуля между глаз и две в грудь.
Дэкс закрыл глаза и застонал.
— Дерьмо.
Так ее таинственный информатор снова оказался прав.
— Звучит так, словно его казнили. Скорее всего, Братва, если моя информация верна.
— Почему? — спросил Габриэль. — Мы не можем утверждать на сто процентов, что здесь замешана русская мафия.
Коннор откинулся на спинку стула.
— Я думаю, радикалы правы. Две пули в грудь и одна в голову — это знак профессионала, который не оставил жертве ни шанса. — Он повернулся к ней. — Я хотел бы знать, какая у тебя есть информация. Когда ты сегодня утром ушла, у тебя ничего не было.
Она пожала плечами.
— Во второй половине дня я встретилась с человеком, который посылал мне таинственные сообщения и, кажется, подключился к камерам слежения в доме Мэддокса.
У Коннора отвисла челюсть, и Эверли была уверена, что удивила его. Она готова была поспорить, что это мало кому удавалось.
— Ты встречалась с Глубокой Глоткой?
— Звучит как название порнофильма, — ответил Габриэль, покачав головой. — Она встретилась с парнем, который, кажется, что-то знает.
Коннор вздохнул.
— Простите его. Он проспал половину американской истории. И, видимо, пропустил урок о призрачной фигуре во время Уотергейтского скандала, который выложил все Вудворду и Бернстайну, и в итоге, поспособствовал отставке Никсона.
— Я знал это. — Габриэль закатил глаза.
Что-то в ссылке на Уотергейт пугало ее.
— Что ж, наша Глубокая глотка определенно играет в этом
— Зак, — сказал Габриэль, его глаза превратились в льдинки.
— Думаешь, этот человек преследует Зака? — спросил Дэкс.
— Не знаю. Он специально говорил загадками.
Коннор потер рукой глаза.
— Опять же, я думаю, это дело рук радикалов. И журналистка оказалась умнее, чем я предполагал. Стоит лишь намекнуть, что Зак участвует в чем-нибудь скандальном, это будет бомбой.
— Неужели он закрыл расследование ФАА? — спросила Эверли.
— Я не знаю. — Коннор встал и потянулся. — Если будем действовать быстро, сможем поймать Романа на том сборе средств на площади через двадцать минут. Завтра он должен вернуться в Вашингтон. Я говорю, что мы загоним его в угол и выясним, что, черт возьми, происходит. Роман всегда был отличным лжецом, но мы хорошо его знаем. Если он что-то скрывает, мы разберемся
— И что будем делать тогда? — Слова таинственного мужчины не давали Эверли покоя. Он сказал, что они избавятся от нее, чтобы защитить свои секреты. Откуда она узнает, что они не сделают этого и не бросят ее, не сказав, что случилось с ее братом?
— Мы разберемся, — заверил Коннор.
— Зак бы не сделал ничего криминального, — настаивал Дэкс.
— Но он мог кого-то прикрывать. — Габриэль почесал подбородок.
— Кого? — спросил Коннор.
Габриэль просто пожал плечами.
— Может быть, он думает, что виновен я. Не знаю. А как насчет Романа? Вы знаете, что он сделал бы все, чтобы добиться избрания Зака, особенно после смерти Джой.
Так что, возможно, он бы стал прикрывать еще одного из его близких друзей?
В комнате воцарилась зловещая тишина при упоминании покойной жены президента. Эверли вспомнила, как в новостях говорили, что она приняла на себя пулю, предназначавшуюся Заку Хейсу на выступлении за считанные дни до выборов. Зак накрыл тело жены своим собственным в последующем хаосе, но было уже слишком поздно. Фото молодого, красивого политика, измазанного кровью, было в каждой газете, в каждом телевизоре.
Конечно, она никогда не встречалась с президентом, только видела фото серьезного, даже мрачного мужчины, чьи улыбки были настолько редки, что были похожи на вспышку. Она не знала его, или насколько безжалостным он мог быть. Но она встречала Романа Колдера и имела представление, на что тот готов пойти.
Гейб вздохнул.
— Если Зак хотел что-то скрыть, Роман его прикроет. Черт, он бы это устроил.
Коннор мерил шагами комнату.
— Нам нужно поговорить с ним. Я не вижу связи. Я столько информации изучил за весь этот чертов день и не вижу во всей этой херне никакой связи, кроме той, что отец Зака был послом в России в течение многих лет, и, по-видимому, здесь замешана Братва. За последние несколько десятков лет Зак не возвращался в Москву. Может, Роман знает что-то.