Скандалы советской эпохи
Шрифт:
Помнишь, ты как-то говорил, что «Динамо» – это твой дом и что надо быть патриотом своего клуба. При любых обстоятельствах. Забыл? Вспомни…
Тогда в автобусе мы не успели довести наш разговор до конца. Тебе надо было на лед: тренировка. Ты надел коньки, взял в руки клюшку и растворился среди других парней в бело-голубой динамовской форме. Я на какое-то время потерял тебя из виду. Но быстро нашел. Разве спутаешь с кем-либо Мальцева, когда он на льду? Ты с легкостью обводил защитников, и шайбы после твоих бросков неизменно трепетали в сетке. Ты улыбался мне издали, словно хотел сказать: вот, мол, настоящий Мальцев, вот что он умеет делать, а все эти разговоры – чепуха. Однако, хорошенько
Не стоит, право, дожидаться очередного звонка. Ведь он, Александр, может оказаться последним. Понимаешь, последним».
В те дни в спортивных кругах ходили слухи, что это письмо было санкционировано с «самого верха», а именно – из КГБ. Болельщики в открытую говорили о том, что поскольку «Динамо» занимало в турнирной таблице позорное 8-е место и проигрывало чуть ли не всем подряд, было принято решение призвать ее капитана, а через него и всю команду к порядку.
Между тем одним открытым письмом этот скандал исчерпан не был. 18 февраля «Комсомольская правда» опубликовала еще одно послание – на этот раз принадлежащее перу тренера Анатолия Тарасова. Оно называлось «Спроси себя сам…». В нем автор делился своими размышлениями о состоянии морально-нравственного климата в отечественном хоккее и часть письма уделил истории с Мальцевым. Приведу несколько отрывков из него:
«Я считаю, что публикация в „Комсомольской правде“ своевременна, письмо написано в доброжелательном тоне. Хотя выступление газеты обращено к одному человеку – хоккеисту Александру Мальцеву, – оно должно отрезвляюще, как холодный душ, подействовать на всех тех, кому не хватает культуры, скромности и, наконец, терпения носить высокое звание спортсмена. Такие, увы, у нас есть…
Для меня, немолодого тренера, ты, Александр, когда-то был откровением, большой радостью, светлой надеждой. С тобой всегда было приятно трудиться, интересно вести разговор, ты здорово смотрелся в матчах, а на тренировках был способен на самоистязание…
Быстро пролетело время, и ты из способного стал одним из сильнейших хоккеистов. Пришла пора, Александр, платить долги: свой опыт, свои знания передавать молодежи, благодарить не словами, а делом динамовский коллектив, воспитавший тебя…
Но для этого надо изменить отношение к себе, к своей жизни, многое пересмотреть в ней. Надо навсегда отвернуться от тех, кто тянет тебя в ресторан. Ты долгие годы был в боевом расчете победного советского хоккея. Останься в строю и сегодня, и завтра».
Естественно, Мальцеву, если он хотел продолжать свою карьеру в хоккее и дальше, надлежало ответить своим оппонентам на страницах той же «Комсомолки». Что он и сделал 20 февраля. В своем письме он писал следующее:
«Уважаемые товарищи! Я бережно храню номера „Комсомольской правды“ за прошлые годы, в которых обо мне, тогда еще начинающем хоккеисте, говорилось немало хороших слов. Ваша газета всегда была и остается для меня добрым советчиком и наставником. Как это ни печально, но в том, что на страницах „Комсомолки“ появилось открытое письмо в мой адрес, виноват только я сам. Мне горько было читать эти строки, но тем не менее я хочу сказать спасибо своей комсомольской газете за прямоту и искренность.
Понимаю, что возвратить потерянное доверие будет трудно. Но о другом не думаю. Сейчас, когда наша команда переживает трудные времена, я понимаю, что должен стараться еще больше, относиться к себе гораздо строже. Хочу делом доказать, что вы и все читатели, приславшие в ответ на публикацию свои письма, не напрасно верите в меня…»
За этой полемикой тогда следила чуть ли не вся страна, поскольку хоккей в СССР был не только любимым зрелищем миллионов людей, но и настоящей гордостью великой державы. Сегодня о подобном можно только мечтать: во-первых, и хоккей в капиталистической России утратил прежнюю любовь миллионов, во-вторых, ни одна «звезда» уже не нисходит до того, чтобы объясняться со своей публикой посредством СМИ и что-то ей обещать. Нынешние «звезды» априори считают себя во всем правыми и полагают, что они круче, чем яйца.
Однако вернемся к истории с Александром Мальцевым. Свое слово перед болельщиками он сдержал. В начале апреля 1975 года в составе сборной СССР отправился на чемпионат мира и Европы в ФРГ и стал чемпионом. Он забил на турнире 8 голов и сделал 6 результативных передач. После этого он еще трижды станет чемпионом мира и Европы (1978 – на этом чемпионате он забьет 5 шайб и сделает 8 голевых передач и войдет в символическую сборную мира; 1981 – там Мальцев забьет 6 голов и сделает 7 голевых передач, будет назван лучшим игроком турнира и войдет в символическую сборную мира – 1983), чемпионом Олимпийских игр (1976 – там Мальцев станет одним из самых результативных игроков турнира, забив 5 голов и сделав 5 голевых передач), обладателем Кубка Канады (1981).
Свою карьеру в большом хоккее Александр Мальцев завершит в 1984 году. По его же словам, он мог бы играть и дальше, но не получилось: интриги, интриги…
«Медная бабушка»-2
Продолжаются скандалы вокруг спектакля МХАТ «Медная бабушка». Как мы помним, три года назад разразился первый скандал, когда министр культуры Екатерина Фурцева запретила Ролану Быкову играть Пушкина. Тогда эту роль решил исполнять сам руководитель театра Олег Ефремов. Но и это не спасло постановку от новых скандалов.
В конце декабря 1974 года состоялась сдача спектакля высокой комиссии из Минкульта, и на том просмотре представитель Главлита обещал постановщикам свое «добро» только в том случае, если в текст пьесы будут внесены существенные поправки. И спустя пару недель – в начале января 1975 года – в театр пришла бумага из Главлита, где значились аж 29 (!) замечаний по спектаклю. Увидев сей документ, Ефремов в сердцах ударил кулаком по столу и заявил: «Пошли они все!.. Никакой торговли! Мы явочным порядком сыграем два спектакля, а там – пусть закрывают».
25 января премьера «Бабушки» состоялась при огромном скоплении народа. Такого количества зрителей, желающих попасть на спектакль, МХАТ давно уже не переживал. Зал, рассчитанный на 1500 зрителей, сумел вместить в себя только треть желающих. Остальные вынуждены были остаться на улице, втайне надеясь попасть на второй спектакль, назначенный на ближайшие дни. Но, увы, их надежды не оправдались: возмущенные цензоры пожаловались в Минкульт, и второй спектакль был отменен. Было отчего прийти в отчаяние и Ефремову, и автору пьесы Леониду Зорину. Но они решили схитрить. Согласившись на внесение поправок, они сделали… лишь пять купюр, после чего Ефремов, минуя Главлит, обратился с личным письмом к министру культуры СССР Петру Демичеву: мол, защитите! Демичев письмо прочитал и, как ни странно, встал на сторону мхатовцев. И 12 февраля Зорину лично позвонили из Главлита и сообщили, что долгожданная виза на спектакль поставлена. Премьера была назначена ровно через неделю. Как вспоминает Л. Зорин: