Скарабей
Шрифт:
– 2 -
Россия, Ежовск, наше время
После гибели Марго Сенсей неизменно пребывал в состоянии глубочайшей депрессии. Он в считанные дни опустошил весь внушительный запас алкоголя, имевшийся на даче Иннокентия Павловича. Именно здесь они и залегли на дно, пережидая пока в городе улягутся страсти, вокруг их исчезновения с Чертова острова. А также после той бойни, которую Сенсей устроил пономаревской братве на заброшенной совхозной ферме.
Сначала у Сенсея были некоторые сомнения по поводу надежности их временного пристанища, расположенного в пригородной зоне. Но Иннокентий Павлович успокоил
Пока Сенсей глушил свое горе алкоголем, старый антиквар все свободное время проводил в обществе Некра. Первым делом, несмотря на большой риск, он свозил его в город к знакомому стоматологу. После этого они еще несколько раз ездили к нему, пока, наконец, парасхит вновь не засверкал белоснежными вставными зубами. Когда Иннокентий Павлович был вынужден уезжать по неотложным делам, он всякий раз усаживал Некра перед ноутбуком, в который вставлял диск с какой-нибудь детской развивающей программой. Надо отдать египтянину должное, он оказался способным учеником и словно губка благодарно впитывал всю информацию, которой его старательно пичкал антиквар.
Как-то Сенсей маясь от последствий беспробудного пьянства спросил у Некра не пухнет ли у того голова от всей этой зауми? Вопрос был чисто риторический. Сенсей не рассчитывал получить ответ. С равным успехом он мог бы спросить о чем-нибудь березу во дворе.
Каково же было его удивление, когда Некра показал пальцем сначала на початую бутылку виски, а потом на самого Сенсея, после чего вежливо с жутким акцентом спросил:
– А, у тебя?
Сенсей тогда здорово обиделся, пробурчал в ответ что-то насчет того, что чего-то некоторые в последнее время стали больно разговорчивыми. Но пить после этого он стал меньше. А в один прекрасный день вообще перестал. В сарае он соорудил себе некое подобие боксерского мешка, обернув небольшое бревно старым матрацем и подвесив эту довольно нелепую конструкцию к потолочной балке. Он часами мог дубасить свой необычный тренажер, входя в форму.
Наконец, однажды, он попросил Иннокентия Павловича отвезти его в город и высадить там возле небольшого ресторанчика. Перед тем как выйти из машины Сенсей нацепил было черные очки, но взглянув в зеркало, недовольно поморщился и, сложив очки, отдал их Иннокентию Павловичу.
Войдя в ресторан, Сенсей сказал охраннику на входе, что ему нужен Бизон. Тот сначала включил дурака и сказал, что хозяина нет на месте. Но после тог, как Сенсей погрозил ему своим набитым кулаком и пообещал оторвать уши, охранник куда-то исчез. Вскоре он вернулся со стриженым седым коротышкой в черной водолазке, у которого при виде Сенсея брови поползи вверх.
Пожав Сенсею руку, он быстро завел его в подсобное помещение и спросил:
– Братан, а ты в курсах, что Пономарь за твою голову, вернее, задницу назначил астрономическую премию?
– Догадываюсь, потому и пришел, - хмуро ответил тот.
Бизон с Пономарем, сколько Сенсей себя помнил, всю жизнь наступали друг другу на пятки, вставляли палки в колеса и гадили один другому по мелочам и по крупному. Но так как по финансовым возможностям и по количеству бойцов между ними существовал примерный паритет, ничего серьезного они друг другу сделать не могли или, скорее всего, просто не решались. В конце концов, два бандита скрипя зубами, стихийно поделили город на две относительно ровные части и заключили перемирие, с нетерпением ожидая удобного случая, чтобы вцепиться друг другу в глотку. Сенсей пришел
Прозвище Бизон, как нельзя лучше подходило к этому криминальному авторитету. Маленькие, глубоко посаженные глазки под массивными надбровными дугами, были расположены необычайно близко. Лохматые брови вкупе с мохнатыми бакенбардами придавали бандиту вид угрожающий и непредсказуемый.
– С чем пожаловал?
– спросил он у Сенсея, поглаживая то место на голове, где будь он на самом деле бизоном, у него торчал бы правый рог.
– Предлагаю тебе всерьез усложнить Пономарю жизнь, - криво ухмыльнувшись, ответил тот.
– Надеюсь тебе это интересно?
– Интересно - не интересно, какая разница?
– иронично фыркнул Бизон, раскуривая измочаленный сигарный бычок.
– Расскажи лучше, как ты собираешься это сделать?
– Пономарь, сейчас ходит в младших компаньонах у Мурина, - начал Сенсей.
– Столичный у них голова, а Пономарь руки, вернее, кулаки.
– Это я и без тебя знаю, - недовольно проворчал Бизон.
– Дальше, что?
– А дальше, я собираюсь взять броневик этого самого Мурина на гоп-стоп и честно поделиться его содержимым с тобой.
– Честно, по-твоему, это сколько мне и сколько тебе?
– спросил Бизон, выпустив густую струю вонючего сигарного дыма.
– Шестьдесят процентов добычи твои, сорок мои, - быстро сказал Сенсей.
– Нет, так не пойдет, - покрутил кудлатой башкой Бизон и, почесав свои несуществующие рога, спросил, - За десть процентов возьмешься? Людей у тебя насколько я понимаю, нет, оружия тоже, и с транспортом наверняка не густо. Опять же хлопоты да и риск немалый.
– За пятнадцать возьмусь, - неохотно кивнул Сенсей.
– Не-а, двенадцать с половиной, идет? Кстати, а что в той консервной банке повезут?
– Золото!
– коротко ответил Сенсей.
– Какое золото?
– зашелся кашлем Бизон, который от неожиданности чуть не подавился своим сигарным бычком.
– Кусками или в самородках, тебе какое больше нравится?
– 3 -
Россия, Ежовск, 1919 год.
Ни о каком организованном отступлении не могло быть и речи. Атака красных кавалеристов была столь стремительна и неожиданна, что белым не оставалось ничего другого, как бежать. Всадники, словно неумолимые коршуны, охотящиеся на глупых полевых мышей, стремительно настигали бегущих, неловко уворачивающихся от них людей, которые тщетно пытались лавировать между покосившихся крестов Ипатьевского кладбища. Остро отточенные шашки вздыдымались и опадали, со свистом рассекая воздух, и беззащитную плоть бегущего противника.
Все это время поручик Лаврентьев обнимал свою невесту Ольгу Хворостовскую, решив, что настал их смертный час. В отличие от него, притаившийся до поры до времени есаул Евстигнеев, думал иначе. Он понимал, что густые заросли кладбищенской полыни и чертополоха надежно скрывают их от глаз противника.
Выждав, когда основная волна красной кавалерии бросится преследовать беспорядочно отступающие остатки наголову разбитой батареи, есаул внезапно, словно чертик из табакерки выскочил из густых зарослей травы. В его правой руке нервно плясал вороненый, длинноствольный маузер. Через долю секунды, он с неудовольствием понял, что несколько поторопился, преждевременно обнаружив себя. В поле его зрения гарцевали на конях около дюжины всадников с шашками наголо. Их головные уборы были украшены красными околышами, для того чтобы в горячке боя не быть спутанными с противником.