Сказ о том, как баба коня на скаку остановила
Шрифт:
– Убедил. Пойду тогда, проветрюсь, солнышку порадуюсь.
– Иди давай, – одобрил Дракон, а сам глаз приоткрыл и смотрел ей вслед, как она хромает к выходу, нос морщил.
У входа в пещеру сосны стеной, высоченные, солнце кроют. Баба оценила дорогу, которой шли ночью с Драконом – дорога хорошая, как в муниципалитете, хвостом драконьим укатанная. Бистро добралась Баба да взлётно-посадочной поляны. Красота, солнышко светит, травы с цветами горными вперемешку колышутся, земляника ковром красным стелется. Чуть поодаль пруд лесной, тёплый, с лягухами, вдоль него ивняк растёт. Горный курорт! Баба наелась, накупалась, нагулялась, с ивняка коры надрала, начала сандалии себе мастерить на подошве из коры со стелькой из мха. Дизайнерское решение. Женщиной себя почувствовала, рукодельницей, и так этим увлеклась, что чуть про Дракона не забыла.
Вернулась в пещеру, сытая, чистая, волосы растрепались, в них цветы натыканы беспорядочно прекрасно. Не Баба – нимфа сисястая! Разве что хромая немножко. Дракон, её увидев такую, повеселел и говорит:
– Слушай, Баба, будь друг, сходи в соседнюю пещеру слева, где Гоша-таксист живёт. Недалеко, меньше километра. Надо одного хорошего гостя ко мне привезти. Пусть Гоша залетит, я всё объясню.
– А что не сам? Ты ж и меня, и коня привёз, гостя-то почему не сможешь?
– Во-первых, у меня лицензии нет и кресла человеческого нет. Вас я не подвозил, а тащил, на такую перевозку никто в уме не согласится, кроме дохлого коня и полудохлой бабы. Во-вторых, я два дня теперь не летун, перевариваю. В-третьих, можно без вопросов, просто сделать, и всё?
– Не, ты нормальный? Я у тебя в гостях, ты меня на посылках заставляешь хромую работать. Или ты меня, полудохлую, в рабство себе притащил?
– Не придирайся к словам. Рабовладение у нас во всех мирах отменено, любое, кроме женитьбы. Я тебя попросил просто помочь, потому как сам обожрался и встать не могу. Не хочешь – не иди, только мозг не выноси.
– Да уж. С таким характером ты вряд ли женишься, рабовладелец, так и проживёшь бобылём в своей огромной неубранной пещере, с крысами и грязными шкурами.
– Э! Тут самый идеальный мужской порядок: я знаю, где у меня что лежит! А у наших девочек-драконих такие нравы, что я и не собираюсь жениться, пока молодой, в ближайшие лет сто точно! Так ты сходишь или нет?
– Наглый ты, хоть бы попросил по-людски.
– Ааа, забыл. Как у вас там? Волшебное слово, за которое люди бесплатно работают… По-жа-луй-стаааа, – затянул Дракон тоненьким голоском и бровки лохматые бородавчатые домиком сложил. – Налево, вдоль кряжа невысокого иди, никуда не сворачивай. Их пещера следующая. Скажи, Сейлер зовёт, работа есть.
– Сейлер? Ты – Сейлер?
– Ну да. Продавец я. Продаю всё что можно и нельзя. Так ты идёшь?
– Приятно познакомиться, продавец всего, – усмехнулась Баба и пошла вдоль кряжа.
Вот он, тот самый лес, по которому, если её не спохватятся, потом бежать ей из драконьего логова со всеми удобствами. В эту сторону или в другую? Какие звери тут водятся? Как тут с голоду не умереть? Как ноги не поранить о колючки и камни? Ноги очень в пути нужны, нужнее головы даже. Как ночью спать, чтобы тебя не сожрали? Лес вокруг стоял добрый, светлый, тихий. Только птичий щебет, да ветра шёпот в верхушках сосен. Наверное, рядом с драконами никто большой и хищный селиться не станет – великоваты соперники, сожрут. Видела Баба козлов горных на скалах, видела змей под камнями, видела барсуков и белок на соснах. Иглы опавшие устилают землю под соснами, если по ним правильно, как по битому стеклу, ступать нежно, то как по ковру идёшь.
Чем ближе подходила Баба к дому Гоши-таксиста, тем меньше ей хотелось дальше идти: писк, визг, возня неслись с той стороны, где должна была быть Гошина нора. Скоро она показалась. Над входом нависала плита, подпёртая камнями, как колоннами. Перед крыльцом большущая, как стадион, площадка с каменными сооружениями, похожими на полигон для подготовки спецотрядов: лестницы, полосы препятствий, скалы-домики. По площадке носился столб пыли, издающий писки-визги, периодически ударялся о такое препятствие, верещал ещё больше и продолжал броуновское движение. Неужели Гоша такой неуёмный…
– Простите, а могу я лицезреть Гошу-таксиста? – крикнула Баба в сторону столба.
Столб сначала замер, потом распался на семь чёрных шаров разного размера, которые, в свою очередь, превратились в маленьких одноголовых дракончиков. Детишки обступили Бабу и принялись молча её рассматривать. Один из них, самый большой, почти с неё ростом, явно постарше других, сказал:
– Человек!
Остальные малыши, ей до пояса, хором загалдели: «Человек, человек, человек», кто удивлённо, кто восторженно, кто зло.
«Милые какие, – подумала Баба, – и как потом из них такие отвратины бородавчатые, как мой Дракон, вырастают?» и спросила:
– Детки, а папка ваш где?
Невоспитанные детки проигнорировали её вопрос, словно его и не было. Маленький дракончик уточнил у старшего брата:
– Человечина? Ням-ням?
– Ням-ням нельзя, выдерут, – ответил старший с видом знатока.
– А что можно? – расстроился малыш.
– Играть можно, – ответил знаток, не задумываясь.
– Игрушка! Моя! Кукла! – завопил малыш, обхватил Бабу хвостом и потащил к себе.
– Нет, моя, – завопил другой, схватил Бабу зубами за руку и потащил в другую сторону.
– Нет, моя, моя, – верещали милые дракончики и тянули бедную, распластанную уже в пыли Бабу каждый в свою сторону.
«Лучше б меня конём задавило, чем драконами порвёт», – подумала Баба и принялась истошно голосить «Помогите!!!» в надежде, что дома есть более вменяемые и не глухие взрослые. Скоро на крыльце показался дракон, вернее, дракониха. Хоть люди видели и рисовали всегда только драконов, драконих к ним не пускали, не положен их женщинам такой стресс – с людьми общаться, сразу Баба поняла, что перед ней одноглавая особа женского пола. Кокетливый взгляд, оказывается, и у драконов бывает: глаза подведены, ресницы из лепестков наклеены. Часть бородавок на теле явно свели, оставив на шкуре бугристые узоры в виде экзотических цветов. Больно, наверное, но чего только настоящая баба для красоты не вытерпит. Педикюр аккуратненький на страшенных птичьих лапах и, что удивительно, губы! Накачанные чем-то, неестественные губы, из-под которых свисают бахромой брылы. Клыки не торчат, как у мужиков, но зубки под всем этим всё равно острые драконьи. И самое главное – венчают всё это прикреплённые между ушей перья неизвестной жёлтой птицы. Баба примерно такое чудо однажды среди людей видела, в цветных лосинах у винной лавки, пьянющее и тоже с перьями, но тут не попривередничаешь – неважно, кто тебя спасёт от растерзания дракошами, хоть пугало огородное, главное, результат.
– Дети, оставьте это немедленно! Что вы там схватили?
– Игрушка моя, – заревел малыш и ринулся к матери, упёрся ей в полосатое пузо носом, рыдал, показывал крыльями на оставшуюся шестёрку и уверял, что «игрушка его, а они не дают».
– Ну-ну, Младший, не плачь. Драконы не плачут, от драконьих слёз земля выгорает. Вот папа посмотрит, скажет: кто мой самый смелый и сильный сынок? Младший? А почему он плачет? А почему он игрушками с братиками и сестричкой не делится?
Конец ознакомительного фрагмента.