Сказ о ведьме Буяне
Шрифт:
– Положи ладонь. – Ведьма, сияя горящим пламенем зеленым в очах, поднесла княжне колоду на ладони.
Княжья дочь протянула руку, тонкие пальчики коснулись разрисованных картинок. Те едва видно посвечивали изумрудным светом.
– Теперь сдвинь, – приказала колдунья.
Княжна повиновалась. В следующий миг в комнате разлился шорох заговора. Шумно вскипела вода в котле.
Карты уверенно полетели рубашками вверх на зеленое сукно.
– Девять к ночи нам расскажут, правду-истину покажут…
Ведьма отложила
– И на милого укажут, боль-печаль не утаят.
Задрожали пламенем свечи, дернулся воздух внутри комнаты, полыхнуло зеленым пламенем. Под картами словно загорелся изумрудный огонь, а его отсветы вырвались наружу. Ведьма вновь села и начала, что-то тихонько приговаривая, переворачивать картинки. Княжна с вечными папочкиными идеями о ее замужестве уже порядком поднаторевшая в гадании, тоже заинтересованно склонилась над картами.
– Судя по тому, что я вижу, скорое замужество мне не грозит, – спустя мгновение произнесла она.
Ведьма раздраженно повела рукой – свечи ярче осветили комнату.
– Это уж точно. Судя по всему, это сватовское посольство – еще одна политическая интрига батюшки твоего. Меня только вот это смущает. – Колдунья постучала пальцем сначала по одной карте, затем по другой. – Видишь, «Лиса» вместе с «Колесом» да под «Башней». Это говорит, что посольство не просто так едет к нам именно сейчас и умысел их далек от мирного.
– Думаешь? Тогда почему карты так расплывчато об этом говорят? «Лиса», «Колесо», «Башня». Нет бы что-то вроде «Грозы» или «Топора»!
– Потому что мы их не о цели посольства спрашиваем, а о женихе твоем.
– Ну так давай по-новому спросим!
– На картах сегодня уже нельзя.
– Почему? – искренне удивилась Велислава.
– Не знаю. Чувствую так. Давай лучше в воду посмотрим.
– Так ведь не утро же.
– Знаю, но мы и не на жениха гадаем. Нальем в воду зелий разных…
Ведьма уже действовала, установив новый котел – с чистой водой – и понемногу – пять-шесть капель – выливая в него зелий из пузырьков, услужливо подлетающих к ней и после отправляющихся обратно.
В это время дружинники, обычно сопровождающие княжну в ее вылазках, вольготно расположились внизу. Сверху то и дело полыхало зеленым да раздавались шумы, но к этому охранники уже привыкли.
– Что-то Горыня сегодня злой был, – заметил кто-то.
Багро – старший в группе – потянулся и отпил чая душистого.
– Да что-то там парни натворили на стенах.
– Переполошили весь дозор. Служба караульная вся на ушах стоит. Стража воротная от Горыни еле живая вышла, – не унимался молодец.
– Да слыхал я что-то такое, – вступил в разговор еще один. – Вроде как с настенным оберегом, что с пером жар-птицы, что-то приключилось, а
– Говорят, Горыня даже ведьму нашу вызывал.
– А кого ж еще? – усмехнулся Багро. – Белозор-то по делам уехал.
– Я вот думаю, – самый молодой в группе (его так и прозывали все – Малыш) даже поежился, – не надумал ли Горыня учения какие затеять?
– Да пора уж, – хмыкнул кто-то. – А то совсем засиделись. Как в девках, чес-слово.
Все заржали, мигом представив себя в кокошниках и с косами, из окошка на проходящих мимо добрых молодцев заглядывающихся.
– А я слышал, – дружинник то ли по имени, то ли прозвищу Волчок хитро прищурился, – что воевода всех проверяет на ношение амулетов, что нам Буяна Гориславовна выдала. А у кого не надет, такое устраивает, ну вы знаете, сами не раз на своей шкуре гнев Горынин испытывали.
Дружинники тут же торопливо начали прохлопывать себя по груди, где под кольчугой должны были висеть обереги. Кто-то успокоился, кто-то пригорюнился.
– А что ты еще, Волчок, слышал? – вкрадчиво вопросил Багро. Уж он-то знал, у кого спрашивать.
Дружинник усмехнулся, глядя в ждущие его ответа лица.
– Слышал то, что и вы все видели. Варлок из Белограда к нам приехал.
– Это который ведьме нашей приглянулся? – заржал кто-то.
– Ты, Гвоздь, потише бы, – раздраженно откликнулся старший. – Не ровен час, услышит.
– Да как?! Она ж наверху с княжной занята!
– Гвоздь, вот хороший ты воин, а только соображалки, видать, на все не хватает, – раздраженно проговорил Волчок, которого упомянутый коллега просто убивал своей простотой.
– Что?! – взревел охранник.
– Гвоздь, сядь! – приказал Багро. Гвоздь неохотно опустился на лавку. Старший перевел взгляд на Волчка. – А ты его не зли… Так, думаешь, варлок неспроста к нам пожаловал?
Волчок облокотился на стену в углу, в котором сидел, и пожал плечами.
– Думаешь, из-за него беда будет?! – На этот раз переполошился младшой.
Дружинник поморщился, но на этот раз соизволил ответить:
– Может, и из-за него, а может… Вот когда гонец из степи на коне взмыленном принесся, скажи мне, Малыш, он виноват в том, что басурмане идут?
– Нет, конечно.
– То-то! – веско поднял палец дружинник. – Вот и варлок этот, может, гонец таковой.
– Что-то ты перемудрил, Волчок, – засмеялся доселе скрытый в тени Након. – Нагнал страху да загадок, а по делу у тебя что есть? Только догады твои.
– А когда это мои догады нас подводили?
– Тихо! – прервал рассуждения старший, рубанув рукой воздух. – Прав или неправ Волчок, дело десятое. Только сдается мне, что нам и впрямь придется быть осторожнее.
– Это из-за чего? Из-за Волчковых измудрений? – презрительно фыркнул Гвоздь, хотя все остальные уже насторожились, озадаченные серьезностью Багро.