Сказание о демоне

Берен Айла

Сквозь смог выступила темная фигура. Я узнала Кагэцуя — его аура пронизала меня даже в этом измученном состоянии. Волосы и одежды демона развевались вслед порывам пламени, охватившие его тело. Белоснежные рога напомнили мне о той ночи, когда он сражался с Дзирая. Кожа расходилась и под ней сверкала перламутровая чешуя.

Его гнев ощущался кожей. Воздух задрожал.

Увидев меня, Кагэцуя взревел. Глаза запылали. Дзирая бросился к нему с мечом, но огненный барьер Кагэ отбросил его в сторону. Когда Дзирая

приземлился на груду обломков, его придавило рухнувшей крышей и деревянными перекрытиями.

— Касуми! Н-е-еет… — взревел демон, его душу раздирала боль и ужас потери

Кагэ опустил взгляд и, завопил от отчаяния, поднял голову к небу. Крик достиг небес, разорвав тишину. В ответ все потемнело, небо заволокло черными, бурлящими тучами. Они сгустились и сформировали бушующий шторм. Поднялся ветер, под его натиском скрежетали уцелевшие части дворца.

Вдруг мощный разряд молнии пронзил Кагэцуя, заполнив все пространство светом. Разряд прошел сквозь тело демона, и тот завопил еще пронзительнее.

Когда все утихло, Кагэцуя стоял на коленях, повесив голову. На коже хаотично появлялись сверкающие росчерки, тело сверкало и укрывалось дымом.

Наконец, он встал и взглянул на меня, затем разжег свое синее пламя. Тут же за его спиной расправились белоснежные крылья, отбросив на землю огромную тень.

— Что тебе нужно? — крикнул Тамахомэ, незаметно пытаясь дотянуться до меча.

— Я отдал ее тебе… я доверил тебе ее жизнь! — прорычал Кагэцуя, пожирая принца яростным взглядом. — Верни! Отдай мне ее тело, и я уйду.

— Пошел прочь! — Тамахомэ нежно погладил меня по щеке. — Она… она еще жива.

После слов Тамахомэ пламя вокруг Кагэцуя утихло. Волосы, танцующие в такт огненным языкам, плавно опустились на спину.

Внезапно Тамахомэ сделал рывок и взмахнул мечом. Лезвие ударило демона, и на клинке проявились сияющее письмена.

Горячая кровь демона окропила меч и Кагэ зарычал от боли, но не разжал пальцев, которыми он поймал клинок в полете. Второй рукой он схватил горло Тамахомэ, поднял принца над землей и сжала так сильно, что, казалось, еще немного и шея хрустнет.

Наступила тишина, в которой слышалось лишь злобное дыхание Кагэцуя.

— Н-нет, — наконец смогла произнести я, — остановись! П-прошу тебя Кагэ…

Услышав мой голос, демон ослабил хватку. Он оглянулся и посмотрел на меня, пытающуюся ползти по скользкому от крови полу. Его гнев утих. Дождавшись пока Тамахомэ, выпустит меч, он отшвырнул бездыханного принца в сторону.

Мои силы были на исходе, и я больше не могла двигаться. Каждый вдох давался с трудом, воздуха становится все меньше. Опустившись лицом на холодные каменные плиты, я посмотрела на Тамахомэ.

Оттолкнувшись от пола, Кагэцуя приземлился рядом и осторожно приблизился. Сложив крылья, он нежно перевернул

меня на спину. Затем приподнял мне голову и, придерживая ее изящными пальцами с когтями, он склонился к моим губам.

Одновременно чувственно и робко его губы коснулись моих. Воздух вернулся, и я смогла глубоко вздохнуть.

Он передал мне свои духовные силы — подарил крупицу жизни, чтобы отсрочить конец.

Подняв меня на руки, Кагэцуя уверенно направился в сторону главных ворот.

Воцарился хаос, но я видела лишь его лицо и огонь повсюду. А еще я слышала крики воинов и их тщетные попытки атаковать демона. После каждой вспышки пламени до моих ушей доносился вой и крики боли. Огненные волны расходились в стороны и наполняли воздух запахом сожженной плоти.

Он повторяет свою судьбу. Опять! Кагэцуя вновь убивал невинных людей. Он уносил меня из горящего дворца, оставляя за собой только разрушения и кровь.

Расправив крылья, Кагэ взмыл в воздух. Я прижалась к его груди и закрыла глаза. Рядом с ним мне так спокойно. Но только почему?

Эпилог

Я проснулась от незнакомого голоса. Он звучал странно, эхом отражаясь от каменных стен пещеры. Мистический, не человеческий голос.

Стоп… пещеры? Мои глаза медленно открылись. Кагэцуя по-прежнему держал меня на руках. Вместо неба над нами нависали каменные своды. Рядом протекала широкая река, ее циановые воды бесшумно протекали по руслу.

Боли не было, она исчезла.

Мои глаза, удивленные и испуганные, застыли на фигуре широкоплечего мужчины, который стоял на поверхности реки, словно под ним была прочная почва. От его шагов плавно расходились сияющие круги, становясь все больше и мягко умирая на берегу.

Это Бог Смерти? Я умерла? Но почему же его лицо меня не пугает? В нем ни капли устрашающего или отталкивающего. Его длинное, сверкающее одеяние сливалось с мраком пещеры, и, казалось, его соткали из самой тьмы. Кожа приятного, серебристого оттенка сияла как луна.

Интересно боги все так прекрасны? Его лицо… как у Кагэ? Острые, благородные скулы, а глаза! Их цвет отдавал чистым серебром, озаряющим темноту. Длинные черные волосы ниспадали в воду и подхватывались течением, распадаясь на тонкие нити.

Он был величественен, как ночное небо, и устрашающ, как глубина океана, и в то же время оставался притягательным, как тайное желание. В его присутствии даже смерть переставала пугать.

— Зачем ты привел сюда живого человека? — прогремел голос Бога, глубокий и тревожный. — Подожди, осталось немного и я переведу ее на тот берег.

Он развернулся, готовый уйти, но остановился, услышав ответ Кагэ:

— Я привел ее не для тебя, Хокуто.

Смех Хокуто заставил меня сжаться. Прервавшись, он ухмыльнулся: