Сказания Меекханского пограничья. Небо цвета стали

Вегнер Роберт М.

– Завтра будет фута на три выше, а послезавтра – на восемь, – оценил старший десятник. – Интересно, как они с этим управятся.

Управились они ловко, спустив несколько длинных стволов и уложив их горизонтально где-то футах в двадцати над ручьем. Ущелье в этом месте было не более сорока футов шириной, а потому балки легли вполне солидно. Потом дело пошло быстрее, и при взгляде на строителя за работой можно было прийти к выводу, что он делает нечто подобное не в первый и не во второй раз в своей жизни.

Сто фургонов, едущих в голове каравана,

были нагружены деревом, распиленным, пронумерованным на меекханский манер согласно роду, длине, ширине и качеству, а Гер’серенс просто ходил меж ними и командовал – столько тех, столько этих, тут затесать, там провертеть отверстия, тут подрезать. Невероятно, но он едва взглянул на ручей, а имел уже, казалось, в голове готовый план: в полдня в ущелье возникла решетчатая конструкция, состоявшая из десятков соответственно подрезанных и подогнанных кедровых стволов, и она вставала все выше и выше, цепляясь за каждый скальный выступ и полку. И видно было, что это продуманная работа, – каждую балку крепили так, чтобы она принимала на себя часть тяжести, перераспределяя ее вниз и в стороны, разгружая соседние; целиком конструкция возникла очень и очень быстро.

А утром следующего дня, когда уже положили доски и смонтировали перила, строитель сел на середине моста, сразу под максимально груженными фургонами, которыми проверяли конструкцию, и попивал вино. А лицо его было таким, словно он – король мира.

– Теперь ты понимаешь, отчего мы верим, что нам все удастся?

Хас стоял рядом с лейтенантом и смотрел с нескрываемой гордостью, хорошо заметной в темных глазах.

– Это разумно? – Кеннет указал на строителя.

– Ставить жизнь на свою работу – разве это странно? Кроме того, это меекханский обычай, как я слышал: мастер-каменщик входит под мост, когда тот готов.

– Но меекханские мосты так не стонут.

Колдун вслушивался в скрипение конструкции. Пробормотал что-то под носом, пошевелил пальцами. Кеннет скривился, чувствуя, как ползут мурашки по спине.

– Дерево поет, – проворчал наконец Хас. – Оно довольно работой. Балки гнутся и распрямляются, притираются друг к другу. Через какое-то время они притихнут, но мост всегда будет немного поскрипывать. Мы использовали хорошее дерево, будет он стоять хоть сто лет, не требуя ремонта. Да и строитель не сидит там лишь из пустой показухи. Он слушает звуки своего творения. Это последний момент, чтобы услыхать фальшивую нотку, ломающийся или плохо закрепленный рычаг. Позже, когда двинутся остальные фургоны, уже ничего будет не сделать.

– Понимаю, – кивнул лейтенант.

– Где остальные твои солдаты?

– Половина уже по другую сторону. Проверяют, точна ли карта. Дальше должен быть крутой подъем, потом лес, в котором придется сделать просеку, а потом мы доберемся до места, называемого Хевен. Это длинный, почти в пять миль, кусок пути, усеянный камнями и валунами. Придется их убрать, чтобы проделать фургонам дорогу. А потом – щель в скале, что-то вроде желоба, которым фургоны наверняка не проедут. Придется

скалу рубить.

Колдун что-то проворчал себе под нос.

– Я не расслышал.

– Говорю – увидим, когда окажемся на месте, лейтенант.

– Понимаю. Знаешь, колдун, сейчас начнется настоящая переправа. Дикие горы, которыми никогда не проезжала ни одна повозка.

– Знаю. Мы пройдем. Должны.

– Действительно? Я немного понимаю тех молодых, они мечтают получить земли предков, мечтают о военной славе, битвах, трофеях, крови врагов на собственной стали. Но ты? Что тянет туда тебя, на то ваше плоскогорье?

Хас приподнял брови и взглянул на него с явным удивлением.

– А если я иду за стадом?

– Мне кажется, что ты, скорее, тянешь стадо за собой. То же самое я вижу и в Анд’эверсе, весь тот его холод во время путешествия. Но у него есть сыновья и дочери, потому можно сказать, что он желает сражаться за их будущее. А что толкает туда тебя?

– Смелый вопрос, лейтенант.

– Скорее, рассудительный. Мы должны вас переправить, а тут хорошо бы знать, что все достаточно мотивированны.

– Мои мотивы? – Старик неожиданно улыбнулся. – Мои мотивы – это желание еще раз увидать вилоре’де, детей солнца. Это такие маленькие белые цветочки с золотой сердцевиной, которые не растут нигде, кроме нашей возвышенности. Хватит ли этого?

Кеннет кивнул:

– Это хорошая причина, чтобы пройти полмира. – Он вложил в рот кусочек сухаря и поздновато вспомнил о хороших манерах: – Завтрак?

Сунул под нос колдуну мешочек с провиантом и с интересом наблюдал за реакцией. Солдаты утверждали, что сухари эти можно даже полюбить, если в окрестностях закончится трава, а на деревьях уже нету коры.

– Хм… Хмм. Неплохо. – Хас медленно прожевал, с выражением на лице, словно он боится сглотнуть, но стыдится сплюнуть. – Это ваша обычная еда?

Лейтенант улыбнулся:

– Обычный военный рацион, – он помахал кусочком сушеного мяса.

Колдун поглядел на скрученную серо-коричневую стружку.

– Теперь я понимаю, отчего вы победили кочевников.

– Почему же?

– Потому что людям, которые едят такие вещи, жизнь не важна. С сегодняшнего дня вы – наши гости. Прикажу готовить для твоих солдат горячую еду дважды в день.

Кеннет взглянул на мост, пряча улыбку.

Сухари действовали всегда.

* * *

Путь вел почти все время в гору, хотя нужно было признать, что Ублюдки справились отлично, выбирая дорогу без подъемов слишком крутых для фургонов. По крайней мере пока что.

Через три мили за мостом, когда они миновали очередной лог и перебросили кладку над широкой трещиной в скале, дорога пошла вверх. Вела неглубоким желобом, поросшим с двух сторон редкими деревьями и кустами. Судя по выглаженным до блеска камням и слою мха, желоб сбрасывал вниз воду от тающих снегов, постепенно превращаясь в мелкий ручеек. Как раз – более-менее – в это время года.