Сказания Меекханского пограничья. Небо цвета стали

Вегнер Роберт М.

– Успеваю. – Кайлеан поерзала на кровати. – Но зачем это мне?

– Потому что в замке графа у тебя будет не слишком-то ясный статус. Что-то между служанкой и дамой эскорта. Не исключено, что достаточно много времени ты проведешь вдали от княжны. Я бы предпочла этого избежать, но есть встречи, на которые просто не приглашается никто, кроме аристократии. Тогда у тебя будет оказия покрутиться по замку, а слуги всегда любят сплетни и разговоры. Потому на самом деле, – взгляд черных глаз сделался предельно серьезен, – твоя роль сложнее, чем у нее. Фургонщики для здешнего люда абсолютная загадка, банда варваров из восточных степей. Даже во времена, когда караваны верданно еще ездили по Лиферанской возвышенности, с ними не поддерживали близких

контактов. Олекады – это истинная пограничная стена. Если Гее’нера внезапно начнет есть, держа ложку пальцами ног, они даже не скривятся, поскольку известно же: все варвары так едят. Но девушка из меекханской семьи – другое дело. Это тебя станут расспрашивать о княжне, причем как слуги, так и благородные. Ты наверняка будешь представлена графу, и не исключено, что он захочет поговорить с тобой лично. Твоя история должна быть простой, короткой, почти банальной. Но ты должна ее запомнить в самых мельчайших подробностях, поскольку тебе придется повторить ее несколько раз. Каждая ошибка может стать для тебя последней. Вопросы?

– Почему окрестности Манделлена?

– Потому что оттуда ты, как я слышала, и происходишь. Это облегчает дело, тебе не придется учить названия всех тех городков и поселков, не придется запоминать новых подробностей. Кроме того, здешние, несмотря ни на что, порой спускаются с гор. Граф посылает людей, чтобы те покупали для него конскую упряжь, кожи или скот, потому что так дешевле, чем пользоваться посредничеством купцов. Племянник графа охотно ездит на юг, чтобы поохотиться в Степи на дрофу, волка и прочих животинок. Существует тень шанса, что он – или кто-то из свиты – видел тебя когда-нибудь в других обстоятельствах. Человеческая память действует избирательно, кто-то может запомнить лицо, но не сообразит, откуда оно ему знакомо. Если ты вспомнишь, что жила в окрестностях Манделлена, сознание этого кого-то, – Бесара постучала пальцем в висок, – само подскажет ему остальное. Вспомнит внезапно, что видел тебя на какой-то там улице, где ты ходила с отцом. Так это и работает.

– А как мы объясним это?

Кайлеан подняла правую руку, показывая мозоли от тетивы на ладонях.

– Лук – нисколько не проблема. Даже среди местных девиц это популярное развлечение, а некоторые здесь полагают, что на Востоке любой должен убить как минимум трех се-кохландийцев еще до того, как сядет обедать. Ты училась стрелять смолоду, как и твои сестры, поскольку именно такова жизнь в пограничье. Хуже со шрамами.

– Шрамами?

Тонкий палец указал на Дагену.

– У тебя шрам от сабли на левом плече, нечто, выглядящее как след от стрелы, что прошила тебе лодыжку, и рваный шрам сразу над правым бедром. Она, – указала на Кайлеан, – носит шрам на левой руке, на лодыжке нечто, что кажется раной от вил, на спине – два следа в районе правой почки и от длинного, но неглубокого пореза, что идет по левому бедру. Хорошо сросшегося – и даже без швов.

Минутку они молчали, задумавшись.

– Вчерашнее купание. – Дагена оказалась быстрее. – Тот крысиный помет…

– Он обещал, что за вами не станет подглядывать ни один мужчина, и он сдержал слово. А благодаря этому вам нынче нет нужды раздеваться, чтобы я могла вас осмотреть.

Минуту-другую они мерились взглядами, и Кейлеан внезапно поверила, что если бы эта невысокая женщина в скромном платье приказала, то они и вправду стояли бы сейчас с Дагеной голыми, позволяя осматривать себя, словно лошади на торге.

Потому что так приказал Ласкольник.

– У вас шрамы как у профессиональных солдат. Для одного-двух еще можно было бы придумать какую-то сказочку: нападение, случившееся давным-давно, или падение с коня прямо на торчащий из ограды гвоздь, однако подобную коллекцию не скроет ни одна правдоподобная история. А потому мы введем верданнский обычай, согласно которому никто, кроме ближайшего окружения, не имеет право увидеть княжну крови без одежды. Не знаю, кто с вами поедет, Эккенхард все еще над этим раздумывает, но наверняка

это не будет слишком большой эскорт, а потому графиня предложит вам нескольких служанок в помощь. Держите их на расстоянии, следите, о чем рядом с ними говорите, и не позволяйте им увидеть вас голыми. Купание только вместе с Инрой, под какими-нибудь занавесями. То же самое касается и тебя, хотя здесь такой жесткой приватности не удастся обеспечить настолько просто, а потому тебе придется пользоваться водой исключительно после купания ее княжеского высочества. Понятно?

Они кивнули.

– С нынешнего момента мы вводим несколько новых правил. Во-первых, Кайлеан и Дагены не существует. В этой комнате находятся лишь Инра и Гее’нера. Именно так вы должны друг к другу обращаться, и только на эти имена вам следует реагировать. Причем ты, Инра, должна сохранять по отношению к княжне уважительную дистанцию. Это может быть уважение, полное симпатии, но никакого толкания в бок, обзывания и глупых шуточек. Она платит тебе немалые деньги, а если ты потеряешь эту работу, тебе некуда будет идти, ведь ты убогая сирота. Думай таким вот образом, поскольку одна ошибка может все погубить. Помните, зачем вы туда отправляетесь. Если подозрения Крысиной Норы верны, жизнь ваша будет зависеть от единственной гримасы и улыбки. Понимаете?

«Проклятие, – Кайлеан поерзала в кровати, – мы наверняка сильнее ее, и у нас есть оружие, но именно она здесь решает. Это не игра железа и стали, но игра подлости и тайн. Она стиснула кулаки.

Это не наш мир».

И кивнула.

– Во-вторых, отныне вы одеваетесь, – Бесара очаровательно улыбнулась, – в соответствующие платья. Вы ведь когда-то ходили в платьях, верно? Нет-нет… это просто шутка, но со штанами и рубахами, пошитыми по мужской моде, покончено. Для тебя, Инра, у меня есть несколько платьев: скромных, но со вкусом, для княжны – несколько традиционных верданнских одеяний, вполне приличных. К тому же чулки, белье, немного косметики. Никаких сабель, ножей и кинжалов.

– Мне идти с голыми руками на волков?

– Ты удивишься, детка, сколько оружия может оказаться у скромной дамы эскорта и что можно сделать с человеком при помощи обычного зеркальца из полированной стали. Я покажу вам. В-третьих, – она энергично хлопнула в ладоши, – хватит холода и сырости.

Дверь отворилась, и вошел Эккенхард еще с одним мужчиной. Они тащили подвешенную к палке железную корзину, до краев наполненную крупной галькой. Даже сидя в постели, девушки почувствовали исходящее от нее тепло.

– Принесут еще одну и станут менять их несколько раз на день. В таких условиях, как здесь, человеку неудобно думать и запоминать важные вещи. А это весьма скверно, я права?

Обе они поглядели на корзину, на красного от усилия Крысу и широко улыбнулись. Похоже, день закончится получше, чем все остальные до того.

– Вы несомненно правы, госпожа Бесара.

* * *

Кей’ла шмыгнула в кусты и припала к земле. Острая горная трава неприятно царапала голые плечи, однако она не обращала на это внимания. Нее’ва была уже близко и в любой момент могла ее заметить. Но она никогда ее не найдет. Никогда, никогда, никогда!

Кей’ла вжала лицо в мох и задержала дыхание.

Никогда!

Сестра вышла из-за дерева, огляделась с несколько ипуганным лицом, открыла рот, но отказалась от мысли звать ее. Нет смысла кричать тому, кто убегает, вопя, что не вернется уже никогда. По крайней мере пока кое-кто не остынет и не захочет сам оказаться найденным.

Ну и конечно, оставалась еще проблема леса. Деревьев, кустов, зарослей травы, что казались шерстью притаившегося чудовищя, теней, странных шелестов, таинственных отголосков и того, что земля – вместо того чтобы лежать, по заветам богов, плоско – громоздилась все круче, а деревья – благодаря некой магии, не иначе, – росли вертикально. И проблема того, что она задыхалась, пробежав едва половину мили, поскольку ноги не привыкли взбираться.