Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014

Семироль Анна

Афари пошла рядом с матерью. Геф, не имевший второго имени — только прозвище, пристроился в хвост маленькой процессии.

Роща совета стояла в двух пробегах от общинного дома. Земля вокруг и под деревьями зеленела сочной, нарядной травой. Прежде, говорили старейшины, вся земля в долине была такая, но вот уже целую жизнь, а может и две, травы отхлынули от общинного дома под напором растущих отар. Однако в рощу овцам ход был заказан.

На зеленом ковре недалеко от деревьев наставник обучал бою с Врагом самых маленьких. Старый Роган был сед, как трава

в морозное утро, и потерял половину зубов, но все так же зорко примечал малейшие ошибки или шалости.

— Эхо! Даг! — прикрикнул он на двух пареньков, в пылу учебного боя позабывших все наставления. — Что вы прыгаете друг на друга, словно одичалые?! Куда мы должны разить Врага? Ну-ка?!

— Целься в горло или в пах, — довольно дружно отрапортовали запыхавшиеся мальчишки.

— Верно. А вы куда целите? Ну-ка, еще раз!

На этот раз «Враг» был повержен по всем правилам, и Роган удовлетворенно кивнул. Потом навесил на шею громоздкое сооружение из двух гофрированных шлангов, спускавшихся, словно щупальца, до самой земли.

— А теперь представьте, что я — Враг, в правой руке у меня «лед». — Роган медленно потрусил мимо учеников, волоча за собой шланги. — Ну же, атакуйте!

Малышня с воинственными криками ринулась на учителя, семеро повисли на правой «руке-щупальце», еще двое ухватились за левую. Под общий восторженный визг они повалили старика и устроили возню на траве. Роган притворно отбивался.

Афари стало грустно. Нужно обладать очень большим воображением, чтобы принять старика Рогана за Врага. Но ведь дети не видели ни настоящих Врагов, ни Старших. А теперь не увидят даже нарисованных. После взрыва в Арсенале Первая мать запретила водить учеников в развалины. Одна лишь Афари осмеливалась нарушить запрет, и то тайно.

В глубине рощи росло огромное дерево: узловатые ветки сплелись в шатер, землю меж корней устилала серебряная листва. Обычно старейшины собирались именно здесь. Но большой совет устраивали на каменной лестнице, что сразу за рощей. Широкие ступени поднимались к площадке с поваленными набок блоками круглой формы. Вокруг валялись валуны поменьше. Но, в отличие от Арсенала, эти руины были старыми: камни испятнал лишайник, в трещинах пророс лиловый вьюн. Никто из живущих не помнил, что было здесь раньше.

Афари вместе с Чарой и Дагоном поднялась на самый верх, оглянулась: на ступенях собралось чуть не все племя. Даже рейдеры, кроме семерых, ушедших с Борго Кси в сторону моря, оказались на месте. Рядом с ними расположились охотники во главе с Рахти Зета, чуть ниже — молодые матери, чьи отпрыски сейчас постигали науку боя под присмотром Рогана, потом — пастухи и те, кто только готовился нести службу. Ближе всех к площадке, всего на ступень ниже старейшин, расселись наставницы и свободные от Дозора воины. Десятки голов повернуты в сторону Чары и ее спутников, глаза следят за каждым их движением, уши слушают.

Первым на край площадки шагнул Дагон Гамма.

— Говорю вам, люди! — громко начал он, оглядывая соплеменников. — Сегодня — не простой совет. Принятое решение станет судьбой

наших детей. Вот почему я призвал всех, кто имеет голос. Нет лишь Борго с его воинами, но они доверили мне говорить их устами, и Рогана — его голосом будет Найу. А теперь слушайте! — Дагон снова обвел соплеменников взглядом, словно пересчитывал. — Долгие жизни мы хранили Завет предков: несли службу у стен Цитадели, сторожа ее от Врагов. И вот день настал, и Враг явился…

Несколько молодых воинов на нижних ступенях вскочили на ноги, и Афари чуть не последовала их примеру. Но Чара невозмутимо сидела рядом, и девушка справилась с порывом. Тяжелый взгляд Дагона усадил на места остальных.

— Не тот Враг, которого мы ждали, — продолжил он. — Год за годом мы пасли наши отары на соседних холмах, со временем превратившихся в пустыню. Теперь пастухи ищут пастбища за многие дневные переходы от Цитадели. Там они становятся легкой добычей для одичалых. Но хуже другое. Обратный путь по мертвым землям лишает овец нагулянного мяса, так что нам и нашим детям остается лишь обгладывать жесткие кости. Шесть жизней мы с честью несли Дозор. Пришла пора оставить Цитадель и найти для племени новое место.

На ступенях воцарилась тишина. Взгляды сошлись на Первой матери. Чара медленно поднялась:

— Я услышала тебя, Дагон. В твоих словах есть правда. Но как же Враг, который может явиться, когда мы оставим службу?

— Наш главный враг — голод, — резко ответил Дозорный. — Я чту память предков и тех, кто оставил их сторожить Цитадель. Но Дозорным нужно мясо, детям нужно мясо, старикам нужно мясо… Если пастбище отодвинется еще на один переход, овцы станут падать не доходя до Цитадели. А если одичалые объединятся, они легко отобьют отары. Пастухов и рейдеров слишком мало, а выпасы слишком далеки друг от друга. Мы должны идти на юг, на новые земли. Или это будет наша последняя жизнь. Какая польза Цитадели от мертвых Дозорных?

— Дагон прав, — выкрикнул Рахти Зета со своего места. — Нам уже не хватает пищи, а дальше будет только хуже. Дичь покинула наши края раньше, чем трава. Пора и нам. Я за то, чтобы уйти!

— Путь через пустоши не близок, — снова возразила Первая мать. — Все ли сумеют его осилить? И что будет там, на чужой земле, без стен, без крыши над головой? Что скажешь на это, Дагон?

— Скажу: уходить надо сейчас. Пока ночи теплы и дни солнечны. Малыши подросли, и в племени нет больных. До конца луны мы сумеем спуститься к зеленым землям на юге. А мои Дозорные пойдут вперед и выроют землянки в новых холмах…

Афари ловила каждое слово матери. Вот сейчас она поставит на место зарвавшегося Дозорного, вот сейчас… Но на каждый довод Чары Дагон находил свой. Они говорили и говорили, превращая спор в бесконечную песню-перекличку, что поются в весенние ночи.

— Словно кости друг другу перебрасывают, — проворчал кто-то рядом. Афари вздрогнула. Наставница Найу придвинулась ближе, затрясла поседевшей головой:

— Учись у своей матери, девочка, — сказала она, понижая голос. — Это — тонкая игра.