Сказительница
Шрифт:
Джойсана тепло улыбнулась своей приемной дочери.
– Конечно, иди, моя дорогая. Тем временем мы с Керованом приготовим поесть… мне кажется, все нагуляли аппетит, со всеми этими полуночными приключениями и работами. Фирдун и Сильвия присмотрят за твоим конем.
– Пойдем, сестра, – сказала Хиана, беря сказительницу за руку. – Я отведу тебя.
Неся арфу и шкатулку, Эйдрис вслед за приемной сестрой прошла по коридорам Кар Гарудина, освещенным светящимися шарами, какие она видела в городе Эс, в крепости волшебниц. Она вспомнила Аврис и
«А что, если грязь Дахон не подействует? – подумала она, чувствуя, что во рту у нее пересохло от страха. – Я проделала такой путь… как будто прошло много лет… прошу тебя, Янтарная Госпожа… прошу тебя, Нив! Прошу вас, верните мне отца!»
Хиана, успокаивая, положила ей на плечо руку. Эйдрис кивнула сестре, расправила плечи и вошла в комнату.
Джервон лежал на постели. Возле него в кресле дремала девушка кайоги. Кто-нибудь из слуг или член семьи всегда находился с ним, чтобы он не мог себе повредить, как беспомощный ребенок, которого он теперь напоминал.
Девушка – Эйдрис вспомнила, что ее зовут Карлис, – широко раскрытыми глазами смотрела на вошедшую.
– Эйдрис! – воскликнула она. – С возвращением, госпожа!
Сказительница поздоровалась со служанкой, потом Хиана подбадривающе улыбнулась ей.
– Мы присмотрим за ним, – сказала она Карлис, и та вышла.
Эйдрис медленно подошла к кровати отца. Даже во сне расслабленный рот, отсутствующее выражение лица выдавали его болезнь. Сев рядом, дочь осторожно взяла его руку. Он открыл глаза, которые когда-то были голубыми, того же яркого цвета, что у дочери, но сейчас выцвели и опустели.
– Отец… – прошептала сказительница, гладя его волосы, – я вернулась домой.
Джервон улыбнулся, что-то пробормотал, смешивая отдельные слова с бессмысленными звуками. «По крайней мере он меня узнал», – подумала девушка, стирая слюну с его подбородка.
– Лежи спокойно, – прошептала она и начала осторожно обмазывать его лоб целительной грязью Дахон, покрывать его тонким слоем прохладной красноты.
Джервон дернулся, поднял руки, пытаясь стереть лечебную грязь.
– Нет, не стирай ее, – сказала Эйдрис и вместе с Хианой держала его руки, пока он не покорился, нервно посматривая на них.
– Когда он успокоится, – негромко сказала Эйдрис, – я хочу, чтобы ты отнесла оставшуюся грязь к Джойсане. Попроси ее смазать рану кеплианца. Потом пусть промоет шкатулку в ведре воды, а эту воду выпоит ему, когда он придет в себя и сможет стоять.
– Понятно, – ответила сестра.
Джервон посмотрел на них, потом на кувшин с водой, который стоял на бюро. Он снова что-то забормотал. Показал на кувшин, снова забормотал.
– Он хочет пить, – сказала Эйдрис, поняв жест.
Но прежде чем Хиана поднесла к его губам чашку, Эйдрис, повинуясь порыву, бросила в воду комочек красной грязи и помешала пальцем, пока грязь не растворилась.
– Возьми, отец, – сказала она, помогая ему сесть. Джервон жадно выпил, улыбнулся бессмысленной улыбкой и снова лег. Беспокойно поерзал, по-прежнему пытаясь стереть слой грязи со лба. – Нет, нет, – прошептала Эйдрис. – Оставь ее там, отец…
Хиана держала шкатулку, глядя на оставшуюся в ней грязь.
– Кто бы ни была эта госпожа Долины Зеленого Безмолвия, она обладает большой Силой, – сказала она. – Я чувствую ее волшебство.
– Да, у Дахон большая Сила, – подтвердила Эйдрис. – Это часть того, что я должна вам рассказать. Тшшш, – сказала она, снова поворачиваясь к отцу. – Лежи спокойно, дорогой отец. Отдыхай.
– Может, споешь ему… – предложила Хиана. – Это всегда его успокаивает, даже в худшие дни.
Эйдрис кивнула и взяла арфу. Настроила и начала перебирать струны, думая, что бы спеть. Перед глазами ее всплыло лицо Алона, и, не успев подумать, она запела:
Когда холмы пурпурны от цветов вереска И весна идет по долине, Когда мой любимый и я вместе, Я мечтаю о свадебной фате. До того, как Псы напали на нас, Мы владели весной и лугами — Теперь война стала любовницей моего милого, И сердце мое полно тоской и горем. Но в мечтах я по-прежнему иду нашей прекрасной долиной. Во сне я слышу его голос, И мы по-прежнему встречаемся в прошлом, И он по-прежнему выбор моего сердца Потому что узы, возникнув, не рвутся, А обещание, данное когда-то, Должно быть сдержано любой ценой.Она негромко пела старую песню, и слезы текли по ее щекам. А когда кончила, Джервон снова уснул. Красная грязь подсохла и превращалась в корку у него на лбу. Хиана положила руку на плечо сестры.
– Ты его любишь? – спросила она. – Этого… Алона.
– Да, я его люблю, – прошептала Эйдрис, зарыв лицо на плече Хианы, не в силах посмотреть ей в глаза. – Люблю… сильнее, чем могу сказать.
Хиана обняла ее, погладила завитки волос сестры.
– Скажи, а он отвечает на твою любовь? Сказительница молча кивнула.
– Но я боюсь за него, – прошептала она. – Он в большой опасности.
– Мы тебе поможем, сестра, – пообещала Хиана, сжимая руки Эйдрис. – Я скажу матери и отцу, чтобы готовились выезжать завтра утром.
Эйдрис покачала головой.
– Завтра может быть поздно. Сегодня вечером. Алон один выслеживает Яхне в Месте Силы – темной Силы. Я не смею ждать дневного света.
Хиана стала серьезной.
– Ночь безлунная, – негромко сказала она. – В это время Тень сильнее всего. Особенно в Темном месте.