Сказка для злодеев
Шрифт:
— И внуков тоже? — спросил Алешка.
— Да не, вы ребята правильные.
Это он нам так польстил. «Подлизывается зачем-то», — прочел я и в Алешкиных глазах.
Когда мама ушла спать в свою комнату, я серьезно спросил Алешку:
— И зачем нам лопаты?
— Ты что, не знаешь? — Алешка уставился на меня, как умная лошадь на глупого дурака. И свредничал: — Лопатами, Дим, нормальные люди в зубах ковыряют. За столом.
— В чьих зубах? — свредничал и я с угрозой.
— Завтра узнаешь, —
Глава VI. КЛАДОИСКАТЕЛИ
Следующим утром я проснулся с хорошей мыслью: а вдруг Алешка за ночь передумал что-то там копать или придумал что-нибудь другое — полегче и поинтереснее. И поначалу вроде так оно и было. Мама столкнулась с лопатами в прихожей, они грохнулись на пол.
— Зачем ты их притащил?
Алешка невинно похлопал глазами:
— А я забыл. — Помолчал, подумал, напрягая лоб морщинками. Вспомнил: — Это не я. Это Дима. Дим, зачем ты их притащил?
— В зубах ковырять. Как в лучших домах.
— В чьих зубах? — вспыхнула мама. И приказала: — Взять лопаты и вернуть их по месту жительства! Немедленно!
— Ладно, — легко согласился Алешка, — вернем. Дим, бери лопаты.
Я их безропотно взял, тем более что меня вполне это устраивало. Лучше вернуть их в конюшню, чем что-то там ими копать.
Я взвалил лопаты на плечо, и мы вышли из подъезда.
— Ты куда? — с удивлением спросил Алешка.
— Как куда? По месту жительства лопат. — Похоже, надежды мои рухнули.
— Ты наивный, Дим, как березка в поле. — Как доктор Ватсон, подумал я. — Это я для мамы так сказал. Пошли к Гремячей башне, будем Марфушу откапывать. Тебе — ее рука, мне — ее сокровища.
И Алешка с такой уверенностью зашагал в сторону Гремячей башни, что я уже не столько огорчился, сколько призадумался. И даже решил поторговаться: может, все-таки мне — сокровища, ему — рука.
— Ты, Дим, помнишь этого дядьку геодезиста? Который в бороде и в шляпе? Помнишь? — трещал по дороге Лешка. — Он сказал, что башня садится. А раз башня садится, то и дверь в подземелье тоже садится…
Я многое в жизни повидал. Я даже видел, как садится лошадь, но как садится дверь — ни разу.
— Эта дверь, Дим, тоже ушла под землю, как башня. Но башня большая, ее еще много осталось, а дверь маленькая. Вот она под землей и скрылась. Ты ее сейчас быстренько откопаешь, мы с тобой в подземелье спустимся и…
— Тебе — рука, — поспешил я, — мне — сокровища.
— Там видно будет, — уклонился Алешка. — Еще посмотрим, что там за рука.
Ну да, конечно. Вдруг она вся в золотых брильянтах — в кольцах и в браслетах.
В городском сквере Алешка злорадно помахал каменному Губернатору
Когда мы начали спускаться с пригорка, мне стало как-то не по себе. Нет, утро было великолепное — ясное, солнечное, безветренное. Но вот Гремячая башня показалась мне какой-то сердитой, даже зловещей, будто догадалась, что мы идем нарушить ее вековую дремоту, и насупилась.
У Алешки было другое впечатление, оптимистичное.
— Смотри, Дим, как она рада, вся светится.
Ну, немного такого в самом деле было. Верхушка башни золотилась под утренними лучами солнца, и мне даже показалось, что меж ее зубцами сверкнул маленький огонек. А вот на самой верхушке сидел, нахохлившись, вчерашний ворон.
— Кыш-ш! — крикнул ему Алешка.
— Кар-р! — огрызнулся ворон. Но не улетел, а, склонив голову, внимательно уставился на нас.
— Сторожит, — сказал Лешка. — Сокровища бережет.
— Их нечистая сила бережет, — напомнил я.
— Не бойся, Дим, это там, внизу, в подземелье. — Успокоил.
Мы вошли под полукруглый свод башенных ворот. Камни здесь были сырые, поросшие мхом. Сюда не проникало солнце, и было зябко.
— Дядя Мифа говорил, что дверь в подземелье была слева. Давай, Дим, не теряй времени, копай вот здесь.
Почему я его всегда слушаюсь, почему всегда верю в его бредовые идеи? Это, наверное, наша семейная загадка. Даже тайна.
Я взялся за лопату. Поначалу копать было довольно легко — влажная земля и небольшие обломки камней и кирпича. Алешка сидел рядом на корточках, подбирал камни и подбадривал меня:
— Вот, Дим, уже кирпичи старинные пошли, скоро докопаешься.
Старинные — не старинные, ему виднее. Только вот зачем мы тащили две лопаты, если копаю я один.
— Бери вторую лопату, — сказал я, переведя дыхание. — И не вертись под ногами.
— Да ну ее, у тебя так здорово получается. Я тебе только мешать буду. Под ногами вертеться.
Я со злостью воткнул лопату. Под ней что-то глухо звякнуло. Алешка встрепенулся:
— На золото похоже.
Я вывернул из земли ржавую консервную банку.
— Пустая? — трепетно спросил Алешка.
— Со сгущенкой. Будешь?
— А что это вы здесь делаете? — вдруг раздался сзади недовольный мужской голос.
Алешка глазом не моргнул:
— Огород копаем. Будем капусту сажать. Для бабушкиных лошадей. Или сгущенку, для дедушкиных коров.
— А если серьезно? Это ведь исторический памятник. Здесь раскопки запрещены.
Мужской голос принадлежал тому самому пареньку, который снабдил нас именными ложками. Червяков, кажется, его фамилия. Так, кажется, было написано на этикетке над его карманом. В руках он держал бумажный сверток.