Шрифт:
Жил на свете купец Иван, любил он ездить по городам, да по торгам, то в Новгород, то в Киев, а иногда и до самого Изборска. Соберет за зиму шуб из соболей, куниц, да овечий шерсти и везет продавать. Однажды, в начало ранней весны купец ехал по лесной дороге. Лес покрыт снегом,
А лес наполнен запахами ели, снежок хрустит под ногами, и лишь капли растаявшего снега с веток деревьев говорят о наступлении весны. Решил Иван собрать шишек, да побольше, коль домой привезти их, да варенье сварить. Ходит Иван по лесу, а шишек нет.
«Ишь, коль собрали ли все шишки в этом лесу?» удивляется купец. Но не останавливается, идет дальше вглубь. Смотрит озеро впереди, дай думает, подойду да воды наберу. Не замечает мужичок, что под ногами его давно уже снег не хрустит, а вокруг цветы распускаются, да трава зеленеет. Запнулся купец за ветвь и упал, прям в куст ромашки, а смотрит, и понять, не может чудиться ли ему все это. Трава зеленная, ромашки, да незабудки цветут. Стал он их срывать, решил продать, ведь сейчас холодно и цветами никто не торгует. Собрал мужик букет, решил сорвать последнюю ромашку, перед тем как уйти, да услышал плач.
– Неужто мавка плачет,– почесал бороду купец, смотрит на озеро, а там никого. Лишь рыба плещется из воды. Решил купец уйти отсюда, да плач не прекращается, стал он бродить по полю искать, откуда звук идет, видит нора лисья, а в ней ребенок лежит. Укутана в мех, а вокруг анютины глазки растут, поднял он дитя, да стал осматривать.
Кудри словно золото блестят на солнце, а глаза как два изумруда сверкают, щечки румяные, руки пухленькие, стал купец кричать и спрашивать, чей ребенок. Но из леса ему никто не ответил. Взял он дитя с собой.
Пришел к повозке посмотрел на дорогу в город, посмотрел назад, да плюнув, укутал ребенка в шкуры и, развернув лошадь, поехал домой. Мчался он домой сутки, все подгоняя свою верную кобылу. А девочка укутанная шкурами сладко спала, не замечая кочек.
Приехал мужик в деревню, соседи ему кричат, здороваются, а он и внимание не обращает, лишь лошадь подгоняет.
– Матрена! Матрена иди скорей!– кричал купец в сенях. Не успев и валенки снять, да тулуп из овечьей шерсти.
Выходит его жена Матрена, в руке ложка деревянная, щеки румяные, фартук в муке измазанный. Смотрит Матрена на него свирепо, – Коль все продал, раз так быстро домой воротился? Еще и двух полных лун не прошло, как ты уехал.
Матрена была баба знатная, да сильная. Дочь известного купца, что при дворе стал известным благодаря своим диковинкам. Коса до пояса, плечи широкие, грудь пышная, глаза огнем горят, да на язык остра. Могла одна дрова наколоть и даже не запыхаться.
Конец ознакомительного фрагмента.