Сказка о музыканте
Шрифт:
* * *
Достаточно пологая тропка иногда прерывалась каменистыми насыпями, по которым скользили подошвы. Тим старался идти осторожно, потому что нога вдруг снова напомнила о себе, и мальчишка слегка прихрамывал. Его спутник приостанавливался, замедляя шаг, потом предложил:
— Может, вернемся? Если нога еще болит…
— Нет, это с непривычки, — возразил Тим. — Скоро пройдет.
К вечеру спустились в небольшое подгорное
Ранним утром поселок был разбужен тревожным зовом рожка. Выставленная на окраине охрана, беспрепятственно пропустившая двоих путников, сомкнулась, к ней присоединились простые люди, вооруженные кто чем. За последний год почти у каждой семьи оружия прибавилось, кузнецы отдавали поселянам выкованные мечи и задешево, если претенденты доказывали свое умение владеть подобным оружием. Луки же и подавно мастерили едва ли не в каждом доме, и хотя не все они были хороши, но зато число вооруженных людей возросло.
Собравшись по тревоге, люди долго ждали, не спустится ли с гор отряд, запримеченный дозорным, но солдаты, видимо, не решились вступать в бой.
У Лаэрта не было другого оружия, кроме гуслей и скрипки в старом чехле, но он вместе со всеми вышел на край поселения и долго смотрел вверх, туда, где неподалеку от горного луга поднимался густой столб дыма.
— Что там? — мальчик неслышно подошел сзади. Лаэрт не спешил отвечать, вглядываясь в утренний туман, потом обернулся.
— Тим, мне надо вернуться туда, — сказал он. — Подождешь меня здесь?
— Что? — глаза мальчугана стали круглыми от удивления и обиды. — Нет, я с тобой пойду.
— Тим, послушай, — Лаэрт наклонился, заглядывая Тиму в лицо, — у тебя все еще болит нога, а мне надо спешить. Я обещаю, что вернусь за тобой так скоро, как только смогу.
Мальчик упрямо покачал головой.
— Я оставлю тебе свои гусли, — пообещал Лаэрт, — чтобы ты не скучал и учился понемногу. Когда придем в Саверну, будешь играть не хуже меня.
Теперь Тим выглядел совсем несчастным и расстроенным. Уже понимая, что Лаэрт сделает так, как сказал, мальчик попытался возразить:
— Я не хочу оставаться! Я хочу пойти с тобой. А вдруг что-то случится? Вдруг ты не вернешься?
Лаэрт улыбнулся и, протянув руку, похлопал Тима по плечу.
— Вернусь.
Обратный путь выматывал, особенно когда идти приходилось по мелким камням. Лаэрт спешил. За плечом в старом футляре — скрипка, в сумке чистая рубашка да совсем немного еды. Тропинка вела его вверх слишком медленно, и под конец музыкант, окончательно выбившись из сил, замедлил шаг. Много дорог исходил он за свою жизнь, но вот так лететь вгору еще не приходилось.
Уже совсем стемнело, когда Лаэрт вышел тропой к недавно покинутому им поселку под названием Луг. Он остановился у кострища, растерянно оглядываясь по сторонам. Вокруг — ни души. Несколько домов еще тлеют после пожара, но к счастью на лес огонь не перекинулся.
"Значит,
Когда взошла луна, Лаэрт поднялся и в ярком серебристом свете принялся ходить между домов. Бросались в глаза многочисленные полукруглые отпечатки подков: у поселян не было столько лошадей, да и не ходили они свободно по поселку. Вывод напрашивался один — здесь побывали солдаты.
Лаэрт пошел вдоль цепочки особенно четких следов и остановился на границе леса и луга. Здесь не было теней, и луна в ясном небе давала достаточно света, чтобы увидеть широкий след конного отряда, пересекающий открытое пространство. Чуть выше — такой же след, но полукруглый отпечаток подковы изогнут в обратную сторону — здесь отряд возвращался.
Надеясь, что солдаты не успели догнать поселян и возвращались ни с чем, Лаэрт пошел по первому следу. Редкие тучи, проплывавшие по ночному небу, изредка скрывали луну, и тогда, пройдя несколько шагов, Лаэрт приостанавливался, всматриваясь в темноту, чтобы не сбиться со следа. Он пересек луг и снова вошел в лес. Здесь тени мешали, да и отпечатки становились все менее четкими. Пройдя еще немного, музыкант остановился и, пристроившись между корней дерева, прикрыл глаза, пытаясь уснуть. Всего несколько часов оставалось до рассвета, их нужно было переждать, да еще и отдохнуть после подъема — неизвестно еще, что принесет завтрашний день. Но сон не шел, и Лаэрт еще долго смотрел на небо в просвете между ветвей, а задремал лишь ненадолго и с первыми лучами восходящего солнца снова был на ногах.
В лесу идти по следу было труднее, но довольно многочисленный отряд изрядно истоптал землю, помял и поломал ветви. Странно, что ехали всадники не широкой полосой, а цепочкой шириной в два-три человека, словно не собирались прочесывать местность, а точно знали направление: либо еще видели впереди преследуемых, либо вел кто-то…
Ближе к полудню след пришел к подножию высокой желтой скалы. Тень деревьев стала менее густой, позволяя весеннему солнцу выращивать веселые цветочки, которые выглядели на фоне камней яркими каплями краски. Здесь след, по которому шел Лаэрт, и обратный слились в одну полосу. А рядом с цветами на камнях виднелись бурые пятна, медленно выгорающие под жаркими лучами.
Внезапно дыхания коснулся странный запах, в котором чувствовалась кровь. Лаэрт замер на секунду, и тут же ускорил шаг, почти побежал по желтоватым в реденькой траве камням. Миновав широкую бугристую глыбу, он остановился как вкопанный и медленно повернулся.
Прислонившись к камню спиной, сидел человек с длинными темными усами и бородой — один из жителей Луга. Его одежда вся залита кровью, но глаза открыты, и взгляд их, вполне осмысленный, устремлен на музыканта.
Лаэрт опустился на корточки рядом с ним, но прежде, чем успел хоть что-нибудь сказать, поселянин прошептал: