Сказка о ночном музыканте
Шрифт:
И целостность штанины сохранил,
При юноше дуб внешне изменился,
И произнёс: «Войди куда спешил!»
Кора вдруг стала зеркалом прозрачным,
За ней виднелся необычный лес,
Что был внутри раскрывшегося древа,
А значит тем, где множество чудес.
Виденье было сказочно, волшебно,
Лишь сделай шаг и ты в другой стране.
У парня вдруг от сильного волненья
Мурашки побежали по спине.
Сказать,
Неправильно. В душе таился страх.
И то, что музыкант сокрыть старался,
Всё виделось в распахнутых глазах.
Немного в недоверье пребывая,
Давид шагнул, всю волю подсобрав,
В бессолнечный лес тёмный, неприятный,
И видно потому почти без трав.
Здесь пенье птиц не слышалось.
Зловещей казалась в этом месте тишина.
Куда девался день? – было неясно.
Что означала эта полутьма?
Тут музыкант невольно оглянулся,
Чтоб за спиной увидеть солнца свет.
Но входа пропускающего дуба
В стране, куда он прибыл, уже нет.
Один в густой глуши. Здесь даже ветер,
Желая порезвиться, не гулял.
Куда идти? На что теперь равняться?
Растерянный скрипач пока не знал.
Под маловесной тяжестью Давида
Довольно слышно захрустела ветвь.
Разнёсся эха звук, будя живое,
Иль призрачное… Как на то смотреть!
И двигаться уже не нужно было.
Пред ним мгновенно расступился лес,
Являя необычную поляну.
Вот, с дерева к нему разбойник слез,
За ним другой, ещё… Уже казалось
Не будет их количеству конца.
Обросши, злы, оборваны, беззубы…
Ни одного приятного лица.
Они Давида быстро окружили,
Безвыходно и плотно обступив.
Глаза их не по-доброму блестели,
В руках виднелись острые ножи.
Сначала музыканту показалось,
Что им хотелось просто его съесть.
Но если они голодны, он может
Отдать съестное – всё, что в сумке есть.
А те к нему зловеще потянулись.
Давид уж ощущал касанье рук.
Чем, в общем-то, конечно же, пугали,
Сужая роковой, ужасный круг.
Но просто так стоять, как столб безвольный,
Чтобы позволить растерзать себя,
Хоть как-то защищаться не пытаясь –
Не по-мужски и потому, нельзя!
Захваченный вскричал: «Остановитесь!
Хочу спросить: Главенствующий есть?
Мне нужно с ним немного пообщаться.
Иль все равны, кто обитает здесь?»
«Ну как не быть? А что ты мне расскажешь?» –
Сказал наипротивнейший старик,
«Всё, что в мешке лежит, не сомневайся,
Возьму и сам, без спроса, как привык!
С ребятами бороться бесполезно.
Их много, да и ты не богатырь.
Тут голодно живётся. С покаянием,
Ограбив, мы не ходим в монастырь».
Давид прервал его: «Не нужно грабить!
Уменьшив грех ваш, я всё сам отдам.
Прошу ветвь, камень, тряпочку оставить,
Да скрипку, что едой не станут вам,
А остальное просто забирайте.
Я сам дарю вам это от души.
Боюсь, однако, этого не хватит,
Да и пожитки стоят лишь гроши».
Вожак ответил грозно: «Разберёмся!»
Ножищем срезал тонкий ремешок,
Висящей на плече дорожной сумки,
Да так, что в тело вкрался холодок,
«Богатство» парня высыпал на землю,
На всех велел съестное поделить,
Себе забрал исправную одежду,
Чтоб образ свой чуть-чуть преобразить.
Ногой к Давиду оттолкнул лишь ветку,
Смычок со скрипкой, тонкий лоскуток.
Про то, что тряпка может быть полезной,
Разбойник знать конечно же не мог.
Он сам обшарил парня, не стесняясь,
Буквально с самых ног до головы,
Не веря, что отсутствовали деньги,
Хоть пятачок…. Но не нашёл, увы.
Им найден был «булыжник» необычный.
Его без спроса атаман забрал,
Уверенно себе его присвоил,
Не думая, что, в общем-то, украл.
Давид не забывал, что скрипку с камнем
Забравшие должны будут вернуть.
А, как и почему – ещё не видел,
И в данный миг хотел на то взглянуть.
Он не спешил с бандитами расстаться.
Без даренных вещей уйти нельзя.
Волшебный голос, слышимый из тверди,
Ему помог, как делают друзья.
Разбойники за щёки уплетали
Те крохи, что доступно было есть,
Давид подсел, вопрос задав:
«Скажите, дорога что ведёт из леса, есть?»
Те посмотрели на него так странно,
Как будто он про глупости спросил,
Или, по крайней мере, непомерно
Сидящих, своею речью удивил.
Один из них сказал: «Ты что не слышал,
Что многие ступившие сюда,
Не справившись с поставленным заданьем,
Остались в этом лесе навсегда?
Мы тут оборвались, изголодались