Сказка о принце. Книга первая
Шрифт:
– Полно тебе, - сказал негромкий голос рядом. – Нашла из-за чего убиваться. Вставай-ка давай.
Вета подняла голову. Сухонькая, крепенькая старушка протягивала ей морщинистую руку, запавшие глаза смотрели со старческого лица устало и по-доброму.
– Вставай, - повторила старушка. – Не зашиблась? Пойдем-ка ко мне.
Девушка медленно поднялась, потопала ногами, проверяя, цела ли. Внутри все дрожало. Она подняла откатившуюся корзинку, собрала раскиданные по пыльной улице нехитрые продукты. Снова навернулись слезы – так вдруг жаль стало себя, так обидно… а ведь
Они прошли переулком и свернули к воротам небольшого, опрятного домика. Пока старуха отпирала калитку, Вета прислонилась к забору – снова закружилась голова. Да что же это с ней сегодня?
– Чего ты? – спутница и неожиданная спасительница заметила внезапную ее бледность.
– Голова кружится…
Старушка хмыкнула, потянула ее за руку.
– Зайди, не бойся.
Домик оказался маленьким, очень чистым и довольно бедным. Крошечная кухонька, две небольшие комнаты, пол устлан домоткаными половичками, цветы на окнах, тишина. Вета глубоко и прерывисто вздохнула – от зависти. Поселиться бы в таком… и жить – тихо и спокойно, не вздрагивая по ночам от каждого шороха, любить друг друга на деревянной кровати, рожать детей, утром провожать единственного на свете мужчину в кузницу… или в мастерскую. «Во дворец», - горько вздохнула девушка. Знала, за кем шла…
– Сядь, - старушка толкнула ее на деревянную скамью. – Пить хочешь?
– Да…
Вета с жадностью выпила две большие кружки.
– Спасибо вам, - сказала она, отдышавшись.
– Да не за что, - старуха махнула рукой. – Ты кто такая, что под ноги проезжим кидаешься? Не здешняя, что ли? Зовут-то как?
– Не здешняя… - подумав, ответила девушка. – Я задумалась…
– Вона, задумалась, - старушка хитро глянула на нее. – Так задумалась, что дороги не видишь? Тебе теперь осторожной быть надо… о себе не думаешь – о нем подумай…
– О ком? – удивилась Вета, чувствуя, как внутри растет холодок. Эта бабка что-то знает? Или о чем-то догадывается?
– Да ты что? – теперь уже удивилась бабка. – Сама не знаешь?
Она пристально посмотрела на девушку и задала несколько вопросов, на которые Вета ответила, чувствуя, как пылают от смущения щеки, встала и отошла к окошку.
– О чем и речь, - заключила старушка. – Скоро нянчить будешь… ясно – впервой все в новинку. Ну да, Бог даст, все хорошо кончится, ты молодая, здоровая, видно… только под ноги теперь смотри.
Наступила пауза. Вета, наконец, все поняла.
– О Господи!
– выдохнула девушка и села мимо лавки.
А бабка смотрела на нее и мелко-мелко смеялась.
– Молодая ты, неопытная, - сказала она, наконец. – Муж-то, поди, рад будет.
А Вета повторяла, как заведенная, одно и то же:
– Не может быть… не может быть!
Она вышла от неожиданной своей спасительницы совершенно оглушенная. Брела, не видя дороги, сама не зная, куда. Вышла на маленькую площадь с фонтаном, села на забор и задумалась.
Вот чего она совершенно не ожидала! Или ожидала? Или все-таки хотела, мечтала об этом где-то в глубине души… так глубоко, что сама не догадывалась? Маленький мальчик, повторение самого любимого на свете человека… или девочка с мягкими волосами, похожая на нее… крошечные ручки, маленькие глазки… о Господи, как же это некстати!
Что она будет делать теперь? Бог весть, сколько времени продлится их путешествие; а если малыш родится и их постигнет неудача? И… и где рожать? Это случится только весной, время еще есть, но… но что она станет с ним делать, с крошечным, где они будут жить?
Внезапно Вета вспомнила Магду, горячечный ее шепот на узком топчане: «Мальчика хотела… светленького…», темные сгустки крови, выходящие из нее. Нет, нет, никогда! И мысли такой не допустить! Ее ребенок будет жить, будет! И для этого нужно выжить самой.
И что сказать Патрику, как сказать?
Ни минуты не сомневаясь в своем решении, Вета не знала, как, и что, и когда рассказать тому, кто станет малышу отцом. Она не сомневалась в его радости и признании, но понимала, как отяготит это известие его жизнь. В том деле, на которое он шел, ему нужны все силы и вся решимость, а связать его сейчас этим известием не будет ли погубить? И решила – подождет. Потом, попозже.
Девушка снова горько расплакалась. Новость настолько ошарашила ее… а ведь подозревала, наверное, сама знала, только отбрасывая эту мысль, словно защищаясь. Есть хочется – в последний год ей всегда хочется есть. Задержка – жара, дорога, бывает. А оно вот как оказалось…
Если бы можно было сейчас уткнуться в теплое мамино плечо, спросить совета! Мама! А ведь скоро она сама может стать мамой… да что там – может стать, станет обязательно! И должна быть сильной, чтобы к ней прислонился тот крошечный, который обязательно будет, будет!
Голова кружилась от вороха мыслей. Нет рядом Патрика, не к кому прижаться и все рассказать. Он погладил бы ее по голове и сказал бы: «А как мы его назовем?». Погладит, да, погладит обязательно, когда она вернется.
Вета подняла голову и вытерла мокрые щеки. Вечерело, тени удлинились, солнце палило уже не так сильно. Уставшие ноги ныли, и внезапно она почувствовала тяжелую усталость. Вот бы лечь сейчас – дома, в свою постель, под чистые простыни… и спать, спать, спать…
«Замените сном еду», - вспомнила она Джара и засмеялась сквозь непросохшие слезы. Надо бы, наверное, все-таки пообедать.
Она жевала хлеб, заедала его творогом и смотрела на воробьев, прыгающих в пыли. Все будет хорошо.
Еще долго девушка ходила по улицам, рассматривала спешащих по своим делам прохожих, вслушивалась в разговоры, стоя у дверей лавочек, мастерских, толкаясь в торговых рядах. Люди говорили много и о разном, но того, что ей нужно было, Вета не слышала. Какая разница обывателю, кто нынче у власти? Лишь бы цены на соль и спички не поднялись, лишь бы можно было спокойно спать ночью, не опасаясь, что ворвутся страшные люди с алебардами и уведут, оторвут от плачущей жены, детей, лишь бы жить и знать, что каленым железом выжгут воров и убийц и защитят тех, кто честно работает. Не все ли равно, кто будет делать это?