Сказка вечернего сверчка
Шрифт:
– Ну, вот. Он говорит: -"Я к Вам пришёл, ваше сиятельство дети, ради того, чтобы ответить, в меру моих скромных сил на ваш, в меру ваших сил нескромный вопрос. Я пою, да, я пою. Но консерваториев не заканчивал… И Вы зря смеётесь, молодая леди, потому что голос у меня, всё равно, не академический, и весьма… Да и профес-сия у меня совершенно другая. Я преподаватель. Я преподаю детям… И взрослым, когда они все на каникулах!..
– Ой-йй-й!.. – скривилась Лидочка, сделав расстроенную гримасу, – И тебе не надоело?.. Опять ты про уроки?!.
– Не переживайте, юная мадам, говорит сверчок, мой предмет – весьма нескучный. И Вы его проходите, совсем не замечая. Вот и сегодня уже пол вечера проходили, и вчера… И позавчера, когда изволили идти с мамой из магазина, и откушать морожен-нн-ное… Кстати, хочу Вам заметить, что в следующий раз советую Вам попробовать тот стаканчик с крем-брюлле, который ел Ваш брат – он весьма лучше, на мой взгляд, чем то эскимо, что избрали Вы… Не брат – а стаканчик. Брат, конечно же, лучше и того и другого. Но, так вот, чему же, Вы думаете, я Вас учу?..
– …М-мнм-мм…
– Нееет, увольте – я бы мог Вас учить разбираться в "сортах мороженого", только если бы эти сорта росли на деревьях… Но, ведь, категорически нет! Они растут в холодильных ящиках в магазине!.. – " Хи-хи-хх" от Лиды, – Я учу Вас некоему другому. Я, со своей стороны, веду урок звуков, вместе с деревьями – видите?.. Поглядите ка, как они стараются Вас научить?.. Тааак и шуршат, и шуршат, и качаются, как платья дам в кренолинах на балу… Ещё урок звуков ведёт любая проезжающая машина, и ветер, чьё-то радио из окна, или вилки с ложками, которые воспитывают Вас обязательно в паре с тарелками… мама какого-то карапуза, которого она убеждает: "слезь! ", там – на детской площадке. Но это – мы, а ещё – есть уроки видения, тут уж, Вам учителя – всё, что Вы видите – небо, с его закатом, дома, с их огоньками окон, магазин с его яркой, сияющей вывеской, дороги… Асфальт. Сухой, с виду, но мягкий, на самом деле, учитель. По нему, вообще-то, чуть что, и топчутся все, кому не лень… А есть – учителя ароматов… Это, знаете ли, и шашлыки, которые жарятся кем-нибудь среди кустов в городском сквере, не смотря ни на какие там запреты… И аромат супа, который готовит Ваша мама на ужин, и запах свежей сырой травы, на которой Вы сидите, и даже, то самое эскимо, которое Вы избрали себе в качестве угощения позавчера вечером, тоже учит Вас своим нежно-ванильным, с терпкой шоколадной ноткой, ароматом… Конечно не так хорошо учит, как уже более умудренный стаканчик крем-брюлле, что в руках Вашего брата…
– Ннну, конечно!.. Хахэх, более умудренный!.. Ты всегда так долго ешь, что у тебя что угодно перед тобой на тарелке состарится!..
– Так вот… Мы, многие, учим, у каждого из нас есть свой, особенный урок – это какой-то штрих мирового огромного, разнообразного наполнения. Как в вашей школе вас учат физике, химии, алгебре… Ну, Вас то, ещё, может быть, и не всему этому, юная леди… – она надулась смешливо, – Но всё это – разные стороны, разные грани и явления большого мира вокруг. Так и мы – учим не точным наукам, а ощущениям, тем… чувствам, что вы испытываете. Радость, счастье, любовь… – ему стало тяжелее рассказывать и голос, сам, начинал затихать и дрожать, а глаза, сами, куда-то прятались. – Мы всё это рассказываем, и каждый – по своему, со своей стороны. Только… Уроки у нас… Получаются разные – когда удачные, а когда, нет – это всё зависит от вас – какие вы ученики. Иногда вы аболтусы – мы говорим вам, почти кричим, уже, на вас, а вы, всё норовите смотреть в окно, болтать, отвлекаться, думать о чём-то своём, что кажется вам важнее. Или, даже, вообще, начинаете бегать и носиться, как оголтелые, бегать вдоль и поперек своей жизни и ничего, ровным счётом не слышите, пока, может быть, уже совсем, только, не запыхаетесь и не остановитесь отдышаться, опершись ладонями на коленки. И тогда уловите, ещё, может быть, пару звуков. Вам становится плохо, когда вы не слышите, но вы этого, часто не замечаете, не можете, просто, понять – от чего это?.. Такие, неприлежные ученики, а особенно – те, кто сам не хочет, ни в какую, слушать нас, те, в основном – слушают нас, и слышат, как неприятных, злых, надоедливых зануд. И это очень плохо – но самое обидное, это… Ну ладно, пока. Но Вы, молодцы – Вы сегодня пришли на мой классный час и сидите, послушно, слушайте… Мне кажется – вы из тех, кто, любит, не просто слушать, но и задавать вопросы, просить рассказать ещё. Верно?..
– А что самое обидное?.. А то ты прервался.
– Оххх, самое обидное – лучше даже и не спрашивайте… Самое… Это, когда, знаете, сидишь, вот так, с какими-нибудь милыми ребятишками, в скверике, вечером… Вот, как мы, сейчас, с вами. Но, только, не, вот, едва знакомые, а уже давно общавшиеся, дружные… Представьте, что у вас есть какой-нибудь очень, очень хороший друг, брат, даже, может быть – вот, как ваш, и он вас любит, и вы его любите, и вы так дружны, и так хорошо вам вместе… Теперь. И он слушает вас и задаёт вопросы, и ты рад отвечать, и ему – так хорошо слышать. Но это – теперь. А потом он вырастает и, вдруг, от этого всего ничего не останется… Вон, видите, идёт девушка с собачкой?..
– Ой!..
– "Ой, какааая собааачка!.." – воскликнула девочка сразу. Она, всегда, когда видела собачку, становилась ужаааасно доброй и замечательной – даже милее, чем, когда видела людей…
– Нннну, я тебе!..
– Нннннну, это потому, что собачки, часто, даже лучше людей к нам обращаются – и даже если лают, то это – не поймешь, по злому, или по хорошему. Вот…
– Ну, ладно. Прощен – выкрутился!.. А собачка, и правда – прелесть!..
– Вооот… Видите, как идёт мимо женщина?.. Вот, именно на неё я хотел обратить внимание, а не на собачку… Ну, ладно. Вот, так же, как и она, иногда проходят здесь люди – вроде бы обычные и живые. Но представьте, что они – те ученики, в которых мы вложили столько внимания и любви… Столько понимания, столько радения за их будущее и радости за их успехи… И теперь это – бесчувственные полу машины, которые не захотели быть людьми, забыли все наши уроки и заглушили в себе чувства, которые подсказывали бы им, что надо вспомнить. Представьте, только представьте, что там, в том же месте, где прошли наши самые
У Игоря уже совсем перехватило дыхание. Он долгое время уже читал какие-то, записанные раньше, свои мысли, из потрепаной тетрадки у себя на коленях… Видимо, начав с идеи про сверчка, а потом перейдя на что-то, что он ещё никому не решался читать. И уже давно, с опаской, только поглядывал на сестру слегка, не поднимая головы от тетрадки. И голос дрожал, хотя и звучал вдохновенно и увлечённо. Он сам не знал, что произошло теперь, что он решил так просто, вдруг, взять и прочесть ей то, что он так тщательно прятал, вообще всюду – то под матрас, то за подушку, то ещё куда-нибудь, куда ни мама с папой, ни сестра не подумали бы полезть. Многие самые решающие и сложные моменты в нашей жизни происходят как-то совсем неожиданно и быстро… И просто. Наверное ему, сегодня, почему-то, показалось, что она поймёт?.. Почему? Почему-то ему захотелось прочитать… Может быть потому, что у самого, у него было такое настроение, когда, казалось, что всё сможешь понять и полюбить. И он решился…
– И эти замочные скважины, эти учителя, эти… Они всегда будут, всегда будут с вами. И если вы… Вам, вдруг, случится забыть о них, они, всё равно, придут учить вас… Напоминать. И даже, если никого, ничего, совсем не будет вокруг, что могло бы взять на себя роль учителя, однажды вы закроете глаза, и услышите, и увидите, и поймёте, как что-то внутри вас преподаёт вам урок… Вот.
Он решился приподнять взгляд на неё. Она сидела и смотрела задумчиво. И взгляд был, немного мягче и серьёзнее, чем обычно. Но тут она увидела, что он смотрит и этот взгляд, тут же почерствел, огрубел и лицо скривилось в надменную ухмылку. Отчаянную, какую-то.
– И, вот на это ты тратишь столько времени?.. Если б я знала раньше, я была бы уже о тебе меньшего мнения. А всё – пи-сатель, писатель!.. Больше чванства, чем дела… Знаешь, что, Игорюшь?.. Мне, почему-то страшно за тебя, что ты такое пи-шешь… – и по её щеке, одновременно с таким грубым и не терпящим возражений тоном, потекла дымная, в вечернем свете, капелька. – Не знаю, почему. То ли потому, что ты, похоже с ума скоро сойдешь, то ли… Не знаю. Но страш-но…
Конец ознакомительного фрагмента.