Сказка Звездного бульвара. Севастопольские сны

Матвеев Андрей Александрович

В девять вечера по радио передали заявление Президента, его указом вводилось военное положение. Всем военнослужащим предписывалось немедленно прибыть в расположение частей, а военнослужащим запаса – в военкоматы. Но было совершенно непонятно – с кем воевать? Мало того, Указ Президента возможно и соответствовал моменту, но не соответствовал Конституции. Но о какой оппозиции или обращении в Конституционный суд сейчас можно было говорить?

“Черт побери, – негодовал Сан Саныч, – как всегда, всё наперекосяк. Неужели и на этот раз страну нельзя спасти в законном порядке?”

Указ, кроме всего прочего, рушил планы отплытия, поскольку

все мужчины были офицерами запаса.

Сан Саныч и Женька с чувством решимости выполнить долг и дрожью в коленях позвонили в военкомат. Взмыленный военком скороговоркой сообщил, что мобилизуют строителей, связистов, медиков, водителей, танкистов, ПВО-шников, десантников, общевойсковиков, моряков и химзащиту, остальные, мол, пусть катятся пока к чертям и не мешают, а от себя посоветовал Сан Санычу зарыться поглубже и крест не забыть поставить.

Сан Саныч по военно-учётной специальности был баллистик, а Евгений – ракетчик баллистических ракет. Эти силы в последнее время были значительно сокращены, автоматизированы и находились в постоянной боеготовности. Так что приток людского пополнения был бессмысленным. Впрочем, известно также, что во всякой ситуации, приближенной к войне, лучше всего выживают именно военные, а не гражданское население. Так уж получается, цивилизацию в космосе должны были спасать женщины, а на Земле – мужчины!

Евгений со своими отправился домой, чтобы собрать всё, что может пригодиться, а Сан Саныч с Асей поехали на катер – помогать укладываться.

Сан Саныч быстро нашёл с капитаном общий язык. Тому тоже было за сорок. Вода – его хобби. В последнее время, имея специальность в военной области, он по болезни и благодаря обширным сокращениям остался не у дел. И не потому, что его сократили, а потому, что урезали ряд интересных и перспективных программ. Просто на подхвате за кусок хлеба он работать не мог. Почти за бесценок купил старый списанный военный катер и с большим трудом, превозмогая болезнь и безденежье, поставил его на ход.

Катер имел только бортовой номер. Капитан дал ему имя “Командор Визбор”. На вопрос, почему именно “Командор…”, он ответил, что Юрий Визбор сочинил наибольшее количество песен про море, ветра, паруса и моряков и более всех других заслужил это звание. В каюте капитана в рамочке висела редкая фотография Визбора в военно-морской пилотке.

Физическая работа на свежем воздухе помогла существенно поправить здоровье и уйти с инвалидности. На остатки сбережений, продав машину и всё лишнее, он с друзьями снарядил экспедицию. Хотели пожариться на Средиземном море и, если получится, подзаработать за границей. Весть о конце света застала его у берегов Крыма.

Катер представлял собой небольшой морской сторожевик длиной тридцать метров и шесть шириной, острый как нож и красивый, какие строили после войны. Во флоте такие катера прозвали торпедоловами, поскольку одно из их предназначений – подбирать торпеды после стрельб. Катер имел в задней части широкую, слегка наклонную палубу и люк в корме для втаскивания торпед, а также трёхтонную кран-балку с электроприводом.

На нём стояли когда-то два двигателя общей мощностью более двух тысяч лошадиных сил. Он развивал скорость под сорок километров в час, но прокормить эти дизели и налоговую инспекцию было невозможно, и капитан поставил туда сначала один дешёвый бэушный дизелёк в шестьдесят с копейками сил на одну сторону, а потом и второй такой же, поновее, на другой борт. В результате катер с полным водоизмещением в девяносто тонн, имея прекрасные обводы и тщательно рассчитанные самим владельцем редукторы и винты, развивал максимальную скорость на тихой воде около десяти узлов – почти двадцать километров в час, что для воды совсем немало – бегом не угнаться. А запасов солярки на экономичном ходу – десяти тонн – хватило бы до Америки!

Корабль (а все военные суда имеют право называться кораблями) имел два вспомогача (дизель-генератора) – на двенадцать и сорок киловатт, а также запасную бензоэлектростанцию на два киловатта. Всего этого было достаточно, чтобы с высокой степенью надёжности “прокормить” кран-балку и якорные шпили (лебёдки), отопление и освещение, радиооборудование, плиту с духовкой, холодильник, водонагреватель с душем, пожарный и осушительные насосы и всякую корабельную мелочь – вентиляторы, электробритвы и прочее. Имелась также газовая плита с баллонами – капитан не любил шума на стоянках от тараторивших вспомогачей – и солнечная батарея для подзарядки аккумуляторов, дававших ток в ночное время. На катере было несколько радиостанций различного применения: речная, морская, портовая, аварийная, а также эхолот и действующий локатор, правда, давно устаревшей конструкции. Новые стоили слишком дорого. На верхнем мостике в специальных кильблоках покоилась небольшая шлюпка с парусом и подвесным мотором, а на задней палубе под брезентом стоял маленький плавающий вездеход Луцкого завода.

Помещений было не так уж много, судя по размерам корабля – три небольшие каюты, включая капитанскую побольше, два простенько отделанных приличных салона, камбуз, гальюн, душ и две кладовые. Постов управления было два – наружный наверху и внутренний.

Нижний салон и одну кладовую забили продовольствием. Снаряжение и прочие вещи разложили по многочисленным рундукам и мелким отсекам по всему кораблю.

Сан Саныч сокрушался, что оружия было явно маловато – его два ружья, да Женькин пистолет. На это капитан саркастически ухмыльнулся:

– Таким оружием воевать на ядерной войне, да выживать в ядерной зиме!? Хм, впрочем, и оно, возможно, пригодится.

К двум часам ночи все так утомились, что Сан Саныч и Ася рухнули на койку в предоставленной им уютной каюте и заснули, обнявшись, мертвецким сном.

Наутро, освежившись купанием, ставшие уже друзьями, капитан, Сан Саныч и Ася уселись за стол в верхнем салоне завтракать.

Невдалеке послышался звук приближающегося катера. Капитан посмотрел в бинокль и насупился. Через пару минут катер подошёл достаточно близко, и можно было рассмотреть сидевших в нём в нарочито вольных позах вооружённых людей в разнопёстрой одежде – камуфляжных штанах, тельниках и жилетах, ярких кроссовках и повязках на голове.

– Не нравится мне эта публика, – произнёс капитан, качая головой, – задраим двери и люки.

Через минуту катер ударился о борт и ошвартовался. На палубу вскарабкались человек восемь здоровенных качков, некоторые из них были небриты и пьяны. Страшно матерясь, они стали дёргать рукояти дверей, заглядывать в иллюминаторы, но стёкла были коричневато-дымчатые и на ярком свету разглядеть, что было внутри, не представлялось возможным. Один из них прикладом автомата выбил иллюминатор двери соседнего помещения и, просунув руку, пытался её открыть, но это ему не удавалось.