Сказки Деда Лоха. Сборник 3
Шрифт:
– Здравствуй, Счастье. Наяву ты такая красивая. А почему ты здесь?
– А я всегда среди людей, там, где они делают добро, любят других, растят детей, и я всегда такая, какую ты видишь, хожу среди людей, рассказываю им о счастье.
– А что такое счастье? – спрашивает ее Алина.
– Счастье – это красивый, всегда радостный путь, без уныния и с любовью. Не важно, что будет в конце пути: мешки со златом-серебром или пустые сундуки. Я – всегда с идущими, и каждый несет счастье внутри себя. И у тебя его, Алина, много-много будет, – образ женщины растаял, словно его не было.
Взглянув на цветок, Алина увидела, что он расцвел, засиял цветом неземным. Глядя на него, девочка улыбнулась.
– Пускай радует глаз каждому, а я-то уже знаю, что это за цветок и что такое счастье.
Веселая и жизнерадостная Алина вернулась домой. Папа с мамой мирно сидели на крылечке и о чем-то тихо разговаривали. Зайдя в комнату, она увидела, что кукол больше нет, лишь одна осталась на видном месте. Приглядевшись, она узнала в ней ту женщину, которую встретила на поляне. Взяв ее в руки, она усадила ее на полку, на самом видном месте:
– Пусть почаще мне напоминает о том, что такое Счастье человеческое! – и улыбнулась, радуясь, что все так благополучно закончилось.
Кекс
рассказ
С тех пор как я начал осознавать себя личностью, но почему-то нечеловеческой, а какой-то иной, прошло четыре зимы. Оказалось, что я просто собака, а точнее кобелёк совсем меленького роста. Люди мою породу «Йорк» дорого ценят и на рынке отдают за неё большие деньги. Я, конечно, их счёта не понимаю, но когда моя старая хозяйка сторговалась с новой, то денег передавала из кошелька очень много. Я ещё подумал, что за такие деньжищи меня будут кормить до отвала всю жизнь. Да и на похороны с почестями останется. Но вот только эти деньги были отданы. А что у неё осталось в кошельке? Вдруг окажется пустым и нам не на что будет даже поесть, не то, чтобы мне купить раз косточку. Но мои опасения прошли, когда я понял, что новая хозяйка совсем не бедная и это её не последние деньги. Я ещё тогда не понимал, что их можно зарабатывать, как я иногда теперь зарабатываю лакомый кусочек, выполняя с трудом заученные команды: «голос», «лежать», которые никому не нужны. Просто люди прикалываются и хохочут, когда я их чётко исполняю. Но кушать то вкусненькое так хочется! А тут ещё маленькая неприятность. Нарекли меня на долгие годы «Кекс». Ну, совсем не так, как других сородичей. Да и своё прозвище я получил не от своей хозяйки Ани, а от её другана – мужика, который зачем-то пришёл к ней.
В то время я был мал, ещё не соображал. Теперь-то знаю зачем. Немного с годами поумнел. Любил он командовать надо мной, учить меня по-своему, добиваться того, чего он хотел, а не я. Целое иго нависло надо мной. Так оно и оказалось. Того мужика звали Игорь. Значит я умный, не ошибся в человеке. На мою большую беду, хозяйка оказалась парикмахером. Сама и заведовала целой бригадой таких же девиц с ножницами и жужжащими машинками.
Принесли, а точнее привезли на машине в её цирюльню и по образцу на фотографии принялись меня стричь. Тут я первый раз увидел себя в зеркале и мне стало так плохо. Я такой маленький по сравнению с теми барбосами, которых я часто видел на улице, когда мы прогуливались с хозяйкой. Едва сдержал от зависти и горя слёзы.
Когда уезжали из заведения, я ещё раз, уже случайно, увидел себя через густую чёлку, которую они почему-то оставили, а остальное состригли. Я заплакал от жалости и от того, что мне холодно. А что станет зимой, в морозы? Как гулять будем? Придётся писать в углу или под кроватью. Проблема. Может хозяйка сошьёт тёплую шубу для прогулок? Было бы здорово. Но вот, как сказать ей об этом. А во всех её делах принимает участие её дочь, которую зовут все Алёной, а когда её нет с ними «Алёнкой» или «козой». Эта очкастая девица всё видит, никуда от неё не спрячешься. От Игоря то ещё можно укрыться под кроватью, а от этой не стоит, найдёт и достанет, как ни упирайся. Но вот вскоре она исчезла. Насколько я знаю, уехала в далёкую Новую Зеландию, чтобы набраться ума, да и жить пристроиться. Чем ей плохо здесь с нами жилось, я даже не знаю! Я её не обижал и даже любил. И вот её нет с нами, и мы остались с Аней. Погоревали, погоревали, да и смирились.
Конец ознакомительного фрагмента.