Сказки для психов
Шрифт:
Совсем недавно видела я этот взгляд, так странно мне знакомый. Такая же темная челка и зубы лопатой, только на руках – черно-белый кот, охапка рисунков на коленях, и на них тоже коты… Олеся… Не Олеся, а Леся – Лесей звала меня мама в детстве, но перейдя в лицей, я решительно стала Сашей и с тех пор отзывалась только на это имя. Кого видела я во сне, кого обещала не оставить? Девочку Лесю – или себя саму двадцать лет назад?
Глуховатый голос и отчаянная, невозможно светлая улыбка. «Возьми меня к себе». Возьми себя – себе.
Солнечный луч…
Бережно, кончиками пальцев я погладила фотографию и улыбнулась девочке-дикарке,
На плите обещанием счастья посвистывал закипающий чайник.
14-16.05.2017
Ловец снов
Поезд еще не успел отойти от перрона, а Тинка уже взялась выкладывать на столик еду. Еды было много; пирожки вообще пахли так, что принюхивались и оглядывались полвагона. По правилам Тинкиной жизни, в дорогу следовало брать пирожки именно с картошкой, капустой и яблоками, а их Юка любила больше всего.
– Тинка! – с отчаянием сказала Юка, заталкивая рюкзак под полку. – Ну, ты нарочно, что ли? Я же перед выходом поела! Ну, предупреждать же надо было, я же лопну! Нам только ночь ехать, куда ты столько набрала?
– Нам ехать целую ночь, - терпеливо отозвалась Тинка, выкладывая рядом с пирожками термос с чем-то очень вкусно пахнущим (поужинать!), полмешка конфет (погрызть на ночь), яблоки, соль, перец, вилки, салфетки, еще пакет с бутербродами и пачку пастилы. – А ты не лопнешь, а скорее наоборот – переломишься. В тебя еще два таких ужина втолкать нужно, чтоб на человека стала похожа.
Человеком в Тинкином понимании может быть только тот, у кого в груди и в попе не меньше сорок восьмого. Ну да, сама-то она - русская красавица, высокая, с роскошной русой косой, и размер «сверху» - почти пятидесятый. Последнее, правда, ее сильно огорчает, но не настолько, чтобы морить голодом себя и окружающих. А Юка для Тинки вообще – «скелет ходячий», «недокормыш» и «воробей», и не только потому, что худа, как жертва Освенцима (да нормально она ест, просто пообедать часто забывает), но еще и потому, что полтора метра росту, а короткий темный ежик волос и изучающий взгляд серых глаз делают ее и правда похожей на кого-то из семейства птичьих.
Вот и сейчас Юка утолкала в себя два пирожка (есть не хочется совсем, но от Тинкиных пирожков отказаться – это мазохизм, нелепость и нарушение основ Мироздания), забралась с ногами на полку (две нижних, правда, в самом конце вагона) и смотрит сбоку, чуть повернув голову. Вытащила из рюкзака какое-то очередное свое рукоделие, пальцы привычно плетут что-то сами, без участия головы и желудка.
Куда столько есть, думала Юка, я же правда лопну. Но и обижать подругу не хочется. И так еле-еле удалось ее вытащить, все отговаривалась то работой, то еще чем. А Любка, между прочим, второй год их в гости зовет. И кофе, между прочим, у Юки уже почти закончился. Тот самый, настоящий, который можно купить только в Любкином городе, да и то всего в двух местах, да и то – по предварительной договоренности с хозяйкой. Последнюю заначку Юка смолола прямо перед поездкой и сунула на дно рюкзака. Мало ли что… М-да… не влезет ли еще один пирожок? Нет, прочь соблазны, мне еще работу работать, и спасибо, что отпустили на пять дней – осень, у духов, психов и страхов активность обостряется, девчонки и так зашиваются, надо им хотя бы так, руками, помочь. Работа-то несложная, главное – мысли правильные в этот момент иметь, но это, если привыкнешь, не так уж сложно. Тем более, еще не стемнело. Постели уже застелены, билеты проводница собрала, больше проверок не будет, отвлекать некому, а соседи, слава всем богам, кажется, вполне спокойные. В их с Тинкой «купе» они вообще вдвоем, это хорошо. А вот то, что отсек прямо возле туалета – хорошо не очень. Но ладно, за ночь не растаем, не сахарные. Так что, Юлия Сергеевна, вперед и с песнями… то есть со словами, теми самыми, правильными.
– Что ты плетешь? – спросила Тинка с интересом. – Что это будет? Кулон? Давно ты их не делала.
– Нет, - неохотно ответила Юка. – Это по работе.
– О как! И что это будет?
– Говорю же – по работе. Для мальчишки одного… не успела закончить перед отъездом, а надо.
Пальцы ее двигались быстро и ловко, оплетая проволочный круг толстой красной нитью.
– Кстати, как тебе работа? – полюбопытствовала Тинка, с хрустом жуя яблоко. – Ты ведь там сколько – год уже?
– Меньше. Восемь месяцев.
– Ну, все равно много. И как? Нравится? Привыкла?
– По-всякому, - вздохнула Юка. – Нравится, конечно, очень. Стоп, а куда я ножницы задевала… а, вот они. Но тяжеловато бывает. Опыта не хватает… я же раньше с таким никогда не сталкивалась. Пока вроде бы справляюсь, нареканий нет, но… сама чувствую, что не тяну. Не всегда получается.
– А почему? Вроде бы у тебя и образование, и опыт есть…
– Есть, но он же другой совсем. Кадровое агентство – это одно, а дети – совсем другое...
– Ты разве с детьми работаешь? У вас же вроде семейный центр?
– Семейный, да, мне и со взрослыми приходится, конечно. Но с детьми все-таки чаще. Родителей Маринка на себя берет, и когда приходят семейные пары - тоже, она с ними как-то лучше общий язык находит. У взрослых все-таки защиты крепче и сложнее, с ними… ну, уметь надо. Мне пока дали совсем мелких, от рождения до пяти лет. А с ними же все совсем по-другому. Это вам не подбор кадров, - Юка фыркнула.
– Уж да, детки – это вам не фунт изюма. Особенно такие мелкие. Они же, наверное, и говорить-то еще не умеют толком?
– Не в том дело, говорить чаще всего и не надо бывает. Просто… у них совсем другие страхи, проблемы и сложности, чем у взрослых… и труднее в какой-то степени, и легче.
– Научишься, - утешила Тинка и потянулась. – Сама же говорила, нет ничего невозможного.
– Оно так. Но пределы все-таки есть… вот я и думаю иногда: не предел ли это того, что я могу и умею? Иногда кажется: ну совсем не справляюсь, не гожусь для такой работы. А иногда вроде и ничего…
– Да ладно, - махнула бутербродом Тинка, - уж всяко не хуже твоего, прости Господи, агентства.
– Точно, - засмеялась Юка. – Как вспомню – так вздрогну.
– Небось в страшном сне снится?
– Нет, - неожиданно резко, помрачнев, ответила Юка, - не снится. И слава Богу. Мне и детских кошмаров на работе хватает.
Поезд покачивало, потряхивало на стыках, тихонько дребезжали стаканы на столике. Зажегся под потолком верхний свет. За окном сгущались сумерки, но еще можно было различить проносящиеся мимо столбы и ветки деревьев.
Мимо ходили, где-то смеялся ребенок, откуда-то потянуло запахом горячего супа. Надо же… есть же люди еще, которые «Доширак» едят. Что они в нем находят?