Сказки из архивов города Оденсе
Шрифт:
Солдат заворожено смотрел на вращения механизма.
– Ну как? – спросил мужчина.
– С ума сойти! И он так может вечно крутиться?
– Натурально. Это же perpetuum mobile, батенька! Вечно!
– Нашёл свободные уши? – послышался голос собаки. Она стояла в дверях и держала руки в карманах. Мужчина помрачнел, но ничего не ответил.
– Пойдёмте, – обратилась собака к солдату, – а то мы так до места не доберёмся.
– Вы видели? – сказал солдат, шагая вниз по тропинке, – Какое сложное устройство! И может крутиться вечно, обеспечивая себя потребной энергией!
Собака внимательно
– Я надеюсь, Вы понимаете, что вечного двигателя не может существовать?
Солдат не понимал и начал рассказывать собаке принцип работы механизма, который он видел минуту назад. Собака его прервала:
– Видите ли, драгоценный мой, закон сохранения энергии гласит, что так называемого «вечного двигателя» не существует. Вы видели, как работал механизм…
– В том то и дело, что видел.
– А пока его водружали на стол, Вы, наверное, читали какую-то интересную книгу.
– Причём здесь это?
– Притом. Я попытаюсь объяснить Вам устройство этого механизма и первый закон термодинамики…
– Я не хочу ничего слышать про закон термодинамики, – перебил солдат, – я видел вечное движение и точка, – сказал он и насупился.
– Ну, как знаете.
Дальше шли молча. Чем ниже они спускались, тем меньше света становилось вокруг, и вот тропинка уже была еле видна. Исчез свет, зато вокруг появились мрачные тени, некоторые были похожи на людей, некоторые на зверей с горящими глазами. Видно было, что собаку они боялись, поэтому близко не подходили. Солдату было не по себе от их пристальных взглядов, он почему-то вспомнил мрачных Древних Богов из книги, что читал наверху, и покрепче схватился за саблю.
– Пришли, – сказала собака и указала вперёд. Там, на самом дне воронки, стоял сундук, доверху набитый серебром. Солдат кинулся к нему и начал набивать серебром ранец и карманы. Собака вынула из кармана трубку с изгибом, не торопясь набила её табаком, закурила. Лицо её периодически освещалось тусклым красным светом, приобретая хищные черты. Солдат торопливо набивал ранец, оглядываясь на спрятавшиеся неподалёку тени. Часть монет не попадала в ранец и падала на пол; одна подкатилась прямо к ноге собаки. Собака подняла её и сунула в карман. Наконец всё было до отказа набито серебром, солдат охнул и закинул ранец за спину.
– Пойдём другой дорогой, – сказала собака, – несколько длиннее, но путь пологий. Для Вас это преимущество.
Солдат припустил вперёд, боясь, как бы тени не ухватили его за ранец, если он пойдёт позади собаки. Наконец они выбрались на свет, и солдат облегчённо вздохнул, хотя уже порядком устал от своей ноши.
– Сделаем привал на полпути, – сказала собака, – вон там, – она указала наверх, на дверь, рядом с которой располагались два окна с витражами, а сверху выходила труба, из которой вился лёгкий дымок.
Наконец они добрались. Собака открыла дверь.
– Разрешите? – спросила она кого-то. Из-за двери послышались радостные возгласы, по которым стало понятно, что собака со своими приятелями, которые были в этом доме, а то, что они были приятелями, не было никакого сомнения, давно не виделась. Солдат вошёл следом.
В огромной гостиной, левая сторона которой была одновременно и кухней, находились трое мужчин.
Двое
Двое были бородаты, один гладко выбрит.
Двое имели привычку курить, один на дух не переносил табачного дыма.
Двое были в очках, один очков не носил.
Двое сидели в креслах, один стоял у плиты.
Все трое были в хорошем настроении.
Собака обнялась со всеми по очереди.
– Я вам тут охотника за сокровищами привёл, передохнуть надо, – сказал пёс, и солдату тут же было предложено мягкое кресло. Сбросив ранец, солдат плюхнулся в кресло и вытянул ноги.
– Ну, как там наверху? – спросил у солдата один из мужчин, тот, что сидел ближе к нему.
– Стабильности нету, – сказал солдат и неопределённо пожал плечами.
– Компота хотите? – спросил тот, что у плиты.
– Пожалуй.
Мужчина принёс что-то наподобие пиалы и ложку. В пиале были выложены фрукты, залитые лёгким сиропом.
– Какой же это компот? Это блюдо какое-то, – сказал солдат.
– Самый настоящий компот, угощайтесь. Компоты такие и должны быть.
Солдат не стал спорить и съел всё дочиста. Затем он откинулся в кресле и посмотрел в окно. Окна в доме были витражные, но одна створка была распахнута, и солдат увидел на противоположном краю воронки открытую дверь. На столе стоял механизм, тот самый perpetuum mobile, в дверном проёме была видна фигура мужчины, который расхаживал по гостиной, заложив руки за спину. Солдату страсть как хотелось увидеть эту машину ещё разок, она давала ему ощущение какого-то жизненного смысла, чего-то такого, что мы ещё, быть может, не знаем, а быть может нам и не дано узнать, но это нечто существует, наполняя наше существование смыслом, как бутыль наполняют добрым вином. Как нагарную чугунную сковороду наполняют пряной жареной картошкой. Солдат чувствовал, что это нечто, конечно же, выше, легче и прекрасней, чем жареная картошка, но в голове у него других образов не родилось.
– А вы знаете, я видел вечный двигатель, – решил поделиться он своей радостью с обитателями комнаты. Но эффекта не произвёл: собака промолчала, бросив на него хмурый взгляд (впрочем, солдат иного и не ожидал), тот, что у плиты укоризненно покачал головой и принялся что-то нарезать, второй хмыкнул и потянулся за сигаретой, тоже всем видом показав, что не собирается это обсуждать. Третий мужчина тоже закурил, выдержал паузу и произнёс:
– В конце концов, это дело вкуса.
Этим он, видимо, хотел только скрасить молчаливую паузу, которая возникла после слов солдата, дабы не показаться невежливым, но тут отреагировал тот, что у плиты:
– Это дело дурного вкуса! Не может быть вкуса у того, кто вбивает себе в голову всякую дурь.
– Знаешь, если уважаемому солдату захочется увидеть perpetuum mobile, он его увидит. Не у нас, так наверху. Не наверху, так сам придумает.
– И всё же нехорошо потакать человеческим слабостям, – вмешался второй, – ты же не будешь уверять его, что вечный двигатель существует.
– Нет, не буду.
Второй задумался, а потом сказал:
– Хотя… наверное, ты в чём-то прав, – сказал второй третьему, а потом первому, стоявшему у плиты, – не суди строго, они просто боятся.