Сказки капитанов (сборник)
Шрифт:
— Хотелось бы знать, однако, почему полиция пожелала познакомиться с вами, — придирчиво проговорил папаша Юферс. — Вы с виду моряк и не похожи на жулика или взломщика…
— Вы правы, сударь! Я моряк всей душой! Шкипер Джордж, с вашего, позволения. Или капитан Джордж Седерпауэл, если угодно… Ах, господа, мама не раз говорила мне в детстве, чтобы я выбрал себе спокойное береговое ремесло. «Мальчик мой, — говорила она, — если ты не станешь ходить в школу так же часто, как наш сосед дядя Жан Козловский в питейное заведение месье Шнеерсона, ты кончишь, как твой папа, который
— Стойте, стойте! — оживился папаша Юферс. — Значит, вы тот шкипер, про которого сам премьер Кроуксворд вспоминал в разговоре с журналистом «Гульстаунских ведомостей»? Он грозил вас повесить, как только вы попадете в руки властей!
— Увы! Наш премьер очень вспыльчивый человек, это не делает ему чести. И кто бы мог сказать, что глава правительства проявит такую мелкую мстительность из-за партии детских игрушек, которые я недавно привез в страну, забыв случайно, что они у нас под запретом?
— А что за игрушки? — оживился Гвоздик.
— Ах, мальчик, это всего-навсего невинные резиновые пузыри с пищалками! Их надуваешь, а они начинают смешно кричать «уйди-уйди-уйди!» Так и что же? Господину Кроуксворду пришло в умную голову, будто это намек, чтобы он уходил в отставку! И вот — запрет. Над этим смеются все торговцы в портовых лавках от Макао до Бердянска!..
Дядюшка Юферс возбужденно потирал руки. Будто повеяло на него прежним воздухом «Долбленой тыквы».
— Но слышал я, — усмехнулся он, — что дело не только в резиновых пузырях. Будто бы еще капитан Седерпауэл без позволения правительства вывез и продал на каком-то дальнем острове партию нарезных ружей системы «Браунинг».
— Ах! — воскликнул шкипер Джордж. — Чего только не болтают злые языки! Какая там «партия»! Несколько дюжин! И не «Браунинг», а «Бергман»… Так и что? Не мог же я отказать в маленькой любезности королю независимого острова Нуканука, его величество всегда был так добр ко мне!.. Что?.. Мое чуткое ухо ловит шум снаружи. Ах, господин Юферс, не случилось бы еще гостей из камина! В мундирах и с кобурами…
— Гм… Я полагаю, что они все-таки пойдут через дверь. Хотя от этого не легче, — обеспокоился папаша Юферс.
— Они пойдут к тому, над чьей трубой нет дыма! — воскликнул шкипер Джордж. — Папаша Юферс, во имя святого Рождества, разожгите скорее камин!
— Легко сказать! У нас ни щепки!
— Папаша Юферс! На такое дело годится любая мебель! Вы ведь не позволите несчастному скитальцу морей отправиться в тюрьму, когда все люди встречают праздник!
— Но что делать? Стол железный, кровать не разломаешь без топора, а его у нас нет!
— А кресло!..
— Вы с ума сошли! Это кресло с «Лакартеры»!
— Папаша Юферс! Если оно дорого вам как память, я расплачусь всей выручкой от груза «Милого Дюка»!
— Вы дурень, шкипер Седерпауэл! При чем тут выручка! В этом кресле сидел сам знаменитый Ботончито!
— Ну, что ж… — печально произнес шкипер Джордж. — Наверно, хорошо сидел. Мне сидеть будет не так уютно, когда господа из полиции проводят меня в береговую тюрьму под названием «Желтая Молли»… Я пойду, господин Юферс. Пускай меня арестуют на улице, не хочу причинять вам лишние неприятности. Как рассуждал мой дедушка, «если тебе грозит возможность быть продырявленным из ружья, имей совесть, не надевай чужую жилетку…» До свиданья. Мальчик, слушайся дядю…
— Дядя Ю! — воскликнул Гвоздик. — Нельзя же так! Ты сам говорил, что моряки должны выручать друг друга!
— Я не моряк, а трактирщик! Причем разорившийся, — огрызнулся папаша Юферс. И сбросил с себя дырявый плед. — Почему я не могу подумать полминуты, прежде чем расстаться с последней любимой вещью?.. А-а-а, пропади такая жизнь! — Он поднял тяжелое кресло над головой и обрушил на половицы. Отскочили деревянные львиные лапы. Хрустнула спинка. Дядюшка тяжело прыгнул на сиденье и затоптался на нем.
…Через минуту кресло превратилось в дрова. Сперва лакированное дерево не хотело гореть, но шкипер Джордж своим тяжелым ножом нащепал из ножек лучины, и пламя загудело в камине. Не празднично, а как-то злорадно. Шкипер и Гвоздик побросали в огонь все обломки и даже кожаную обивку спинки — чтобы гуще шел дым из трубы. На полу остались железные пружины, а папаша Юферс прижал к животу квадратную кожу с сиденья — последнюю память о кресле капитана Румба.
За дверью на лестнице послышались решительные шаги нескольких человек.
— Идут… — выдохнул шкипер Джордж. — Все-таки идут! Клянусь табакеркой дедушки Анастаса, это они!.. — Он опустился на корточки и быстро полез под кровать, потому что иного укрытия в каморке не было.
6. Сержант Рупперс. — Находчивость Гвоздика. — Свиная кожа. — El tesoro cardinal
В дверь крепко и официально застучали.
— Кого там принесло! — бесстрастным голосом ни в чем не виноватого человека откликнулся папаша Юферс.
— Портовая полиция! Отоприте!
Ворча, дядюшка отодвинул засов. Трое заснеженных полицейских шагнули в каморку. Запахло зимой и сырым сукном.
— Просим прощения, — прогудел пожилой грузный сержант. — Мы разыскиваем опасного контрабандиста. У вас его нет?
— Разве что вот он, — хмыкнул папаша Юферс и кивнул на Гвоздика. Тот, сияя безбоязненной улыбкой, глядел на полицейских.
— Понимаете, преступник ускользнул в какую-то каминную трубу, — слегка виновато разъяснил сержант. — Нам показалось, что именно над вашей трубой нет дыма, вот мы и…