Сказки Ленинградской области

Бахтин Владимир

— Правильно!

— А если ты денег мне дашь несчетное количество — меня убьют за деньги.

— Тоже правильно!.. Ну, завтра приходи за документом.

Вот он приходит на второй день, значит, за документами. Он ему выписывает документ: «Освобождается с солдат по чистой» — и выносит ему.

— А вот тебе на дорогу денег! — Пачку вот такую во.

Ну, он ему эту пачку дал. Он уже не в карман, а в вещевой мешок прямо, эту пачку.

Тогда выходит английский царь, этот его уже тесть-то, он выходит.

— А поскольку ты сумел, — говорит, — мою дочку

сюда доставить, достать землю, чтобы увезти, на тебе еще пачку! — И тот ему такую пачку-во!

Ну, он в мешок затолкал эти деньги. А сотенку выдернул и поехал к ямщикам. А раньше всё ездили на ямщиках. Ну, он подходит к ямщикам, значит, показал сотню.

— У-у! — А у них и сдачи нет.

Ну вот, и повезли его, понял, во, с Урала и до Москвы прямо. Ну, вот его везли-дули, везли-дули. Где покажет — и сдачи нет. И всё равно везут и везут. Ну, приехал, значит. (А он жил-то под Москвой!) Приезжает — ну, километров, примерно, пять до этой деревни не доехал. А дорога-то грязная. Ну, он пожалел ямщика, что, значит, грязная дорога — так ехать-то плохо. Мол, ты давай — вот я тебе заплачу три рубля — и вертайся обратно. Ну, тот вернулся обратно, значит, а он пошел пешком. А не доходя километр до деревни так это вроде горки было. Только стал в горку-то ставить, а тут как раз Белый, ему навстречу.

— Э-э, дорогой мой! Ты что думаешь, от земли-то взял землю, так ты что, думаешь, и уйдешь от меня? Нет! Вот я сейчас с тобой рассчитаюсь.

— Ну давайте, — говорит, — рассчитывайтесь.

— Нет. Я тебя разорвать могу, — говорит, — вот сейчас хоть на пять кусков. Вот так. Но я тебя рвать не буду. Ты, оказывается, парень-то смелый, — говорит. — Так вот так: я тебе даю задание. Три месяца. Думай вот. Вот такое-то кладбище. Есть на этом кладбище склеп. На этом склепе сослужи в двенадцать часов ночи молебен. Вот. Тогда я тебе всё прощу.

— Ну хорошо, — он согласился и пошел.

Приходит домой. А брат-то жил, Саша, это бедно жил он. И маленькая избушка. Пилькушка такая горит это в избушке-то. (Ага, во — керосинка!) Он приходит, значит, — стук-стук. Ну, невестка приходит, Сашина женка-то, открывает. Уй обрадовалась! Уж за брата ушел служить на двадцать пять лет — и вдруг приходит домой, во. Ну, тая приходит, трясет:

— Саша, Саша, вставай! Петька пришел, вставай! Тот встает:

— Беги к барину!

— Чего?

— Принеси бутылку-то хоть, на встрече выпить.

Ну, тая побежала к этому, значит… не к барину, а к попу, во, у попа был магазин. Ну, тая, значит, к попу побежала. Стук-стук — стучит.

— Кто там?

Отвечает:

— Да вот так и так, батюшка, открой, пожалуйста! Дай мне бутылочку из магазина!

— А, ходите вы тут, надоедаете только.

(Понял? Во!) Та плачет:

— Открой!

— А, черт с тобой! — пошел открыл.

Она это ему сотню-то показала. (Он ей сотню дал, во.)

— Ладно, ладно, на, хоть две, хоть три бутылки бери! (Видит, что кто-то у них богатый. Понял?) — Тут

сотня показалась — а раньше у них и денег-то нет, на хлеб-то не было, во. — Ну, ладно, ладно, потом принесешь, потом принесешь!

Всё. Ну, та, значит, две бутылки захватила, приносит. Ну, они — Сашка и Петька-начинают пить. День пьют. Он опять ее туда послал. Опять пьют. (Понял? Во!) Ну, верней всего, неделю пропили. Пропили неделю, значит. Теперь Петька-то и говорит Саше:

— Саша, иди купи у попа помесье!

— Ну как «купи»?

— А так: купи движимое и недвижимое — всё! (Понял? Во!) Ну, хорошо. Только с учетом тем вот так: попу денег не показывай, приди и скажи: «Батюшка, продай помесье!»

— Он скажет — сколько?

— Ну, сколько спросит, столько и дай. Если больше ста рублей спросит, приди, я еще дам. А если сто спросит, сто рублей тогда ему сразу не показывай, а скажешь: «Вот, батюшка, сделай мне документик». И всё.

Ну хорошо. Вот Сашка этот и пошел. Приходит, а у этого попа-то как раз дочки был день рождения. Бал играют. Тут архиерей приехадчи, во. Ну, значит, это… гульба у них. Ну он приходит. А ведь поп какой?

— Что, свет Сашенька, скажешь?

— Да вот, батюшка, я пришел к вам.

— Чего ты, свет Сашенька?

— Да пришел — не продашь ли ты помесье?

А поп думает: «Что он — рехнулся, что ли? На хлеб денег нет, а пришел помесье покупать».

— Так чего, Сашенька (а обидеть-то поп его тоже не хочет), так что же, Сашенька, пожалуйста, свет, покупай!

— А сколько, батюшка?

— А ну, сколько ты думаешь? А сотню дай, Сашенька, да и хватит.

— Так, батюшка, ведь сотню я тебе бы дал, так нужно какой-то документишко. Давай-ко напиши соглашение, вот, что ты мне вот в течение двух недель освободишь это всё помесье, оставишь движимо и недвижимо за мной, вот. И пусть архиерей-то поставит хоть печать.

Во. А архиерей раньше… он такую власть имел. Ну ладно. А тот-то думает: «А что, посмеяться над ним?»

— Сейчас, Сашенька, сейчас!

Вот поп садится, берет лист бумаги и пишет: «Через две недели освобождаю всё движимо и недвижимо такому-то такому-то». Ну, архиерей из кармана вытаскивает в кисетике свою печать, во. Бух! — на эту бумагу. А Сашка-то ему и говорит:

— Дай-ко, батюшка, я прочитаю, правильно ты написал там, неправильно?

Ну, тот, значит, так-то безграмотный — а ему только бумагу надо. Он взял бумагу.

— Батюшка, вот тебе сто рублей!

— Стой, стой, Сашенька!

— А мне теперь, батюшка, с тобой нечего делать, — и всё, фьюить домой.

Приносит Петьке, говорит:

— Вот, Петя, пожалуйста, привез.

Ну всё!

Опять неделю гуляют. Гуляют неделю, вторую гуляют. А на второй уже срок-то пришел, попа-то, надо освобождать. Во. Петя и говорит:

— Вот что (невестке говорит), невестка, забирай ребенка. — И эту хатенку и зажег.

— А нам, — говорит, — она не нужна! — И сжег эту всю хатенку, вот.