Сказки летучего мыша

Точинов Виктор Павлович

– Как знать, – протянул Кравцов. – С делами минувших дней всякое бывает. Может, пройдемся конспективно по этим непоняткам?

– Да ради Бога… Особой чертовщины и мистики я там не нашел – так, два момента, связанные с предками графини и ее мужа… Зато есть один криминальный сюжет, весьма громкий для своего времени. Но, повторюсь, он прогремел за тридцать лет до строительства «Графской Славянки». К тому же имение первоначально принадлежало не Самойловым, но Скавронским и досталось графине в качестве приданого.

– И все же?

– Ну, во-первых, есть легенда: Екатерина

Вторая увидела знамение, предвещающее ее смерть, по пути именно на бал в особняке Самойловых – в их городском особняке, естественно. Не то метеор, не то падающую звезду – увидела и сказала, что точно такой знак видела перед самой своей кончиной императрица Елизавета – значит и ей, Екатерине, суждено жить недолго. Вскорости действительно умерла. Вот и вся мистика.

Кравцов вздохнул разочарованно. Действительно, не густо. Фантастический рассказик можно выжать, самое большее. И то если присочинить, что падающая звезда оказалась кораблем галактических пришельцев.

– Я предупреждал – ничего особенного, – сказал Архивариус.

– Но как я понял – Самойловы были придворными первого ряда? Не ездила же Екатерина на балы к кому попало, угоститься на дармовщинку?

– Да уж, – улыбнулся Архивариус. – Генерал-прокурора Сената – а именно этот пост занимал тогда граф Самойлов – «кем попало» назвать трудно…

– А второй эпизод? Подобного же рода? – Кравцов слушал внимательно, делая пометки в блокноте – дабы не запутаться в родственных связях графских родов восемнадцатого-девятнадцатого веков.

– Там скорее не эпизод… Некая смутная тенденция… Дело в том, что графиня Скавронская, мать Юлии Павловны Самойловой, в начале прошлого века… Отставить! Естественно, позапрошлого, – все никак не привыкну… Короче, в начале девятнадцатого столетия она засветилась среди поклонников Лабзина. И он, надо сказать, выделял ее среди толпы пресловутых поклонников. И – внимание! – неоднократно бывал в ее поместье, в «Графской Славянке». Но в старой, еще деревянной усадьбе…

– Простите мою серость – но кто такой Лабзин? Я, к сожалению, пишу не исторические романы.

– О, Александр Федорович Лабзин в свое время пользовался изрядной популярностью! По многим недоказанным подозрениям был он дьяволопоклонник; но совершенно бесспорно – мистик, масон, переводчик трудов западных чернокнижников, драматург, издатель журнала «Сионский вестник»…

Кравцов загрустил. Ну вот, думал он, появился на горизонте «Сионский вестник», а с ним и масоны, сейчас появятся продавшие Россию жиды, и последует призыв их бить, а Россию спасать… Старая песня о главном, до тошноты скучная.

Он ошибся. По словам Архивариуса, среди последователей Лабзина лиц иудейского вероисповедания как-то не наблюдалось. Наоборот: одни христиане, почти все русские, больше того – сплошь люди видные: придворные, высшие чиновники, военные в немалых чинах, богатые представители петербургской знати…

– И чем закончился интерес этого Лабзина к графине и ее усадьбе? – спросил Кравцов.

– По-моему, Лабзин просто не успел довести задуманное до конца. Им и его окружением заинтересовались. История малоизвестная. Дело было так…

Он устроился поудобнее в кресле и рассказал Кравцову действительно малоизвестную историю о деятельности

спецслужб старых времен. История предварялась достаточно длинным вступлением, и лишь косвенно касалась графини Самойловой. Тем не менее впоследствии Кравцов изложил ее в письменном виде – вполне могла пригодиться для очередного романа (будут еще романы! обязательно будут!).

– Император Александр I, – начал Архивариус, – был либеральнейшим человеком. Терпимым до глупости…

Предания старины – II

«Умирающий сфинкс». 1809 год

(Рассказ Архивариуса, записанный по памяти Кравцовым. Отдельные – не слишком наукообразные – особенности речи рассказчика сохранены.)

Император Александр I, без сомнения, был либеральнейшим человеком. Терпимым до глупости. Плоды это приносило соответствующие. Достаточно сказать, что ребят, заливших впоследствии кровью Сенатскую, он мог легко и просто прихлопнуть еще в начале 1820-х годов, причем без казней и каторги. Все сведения о тайных обществах будущих декабристов у императора были – вплоть до поименных списков их членов. Отправил бы десяток-другой горячих и скучающих в мирное время офицеров в отставку, разослал бы их по родимым поместьям – глядишь, в одиночестве, не подзуживая друг друга, занялись бы чем-нибудь полезным, плюнув на якобинские бредни.

Ан нет, И кончилось тем, чем кончилось.

Мало того, ряд лет Империя при Александре вообще жила без какой-либо централизованной политической полиции. Едва вступив на престол, он тут же ликвидировал Тайную Экспедицию Сената – не создав ничего взамен. А министром внутренних дел назначил графа Кочубея – молодого либерала и ценителя искусств…

С тем же успехом в наше время можно поставить Новодворскую во главе ФСБ.

В 1809 году, правда, на императора нашло просветление – Кочубея он из министров убрал, и чуть позже учредил Особую Канцелярию – хоть как-то, с множеством ограничений, но заботившуюся о политической безопасности государства. В преддверии решительной схватки с Наполеоном это стало жизненной необходимостью (кстати, главную свою задачу ОК выполнила блестяще – хотя поклонников Бонапарта в русском обществе хватало, к 1812 году почти все потенциальные коллаборационисты были аккуратно, без лишнего шума, профилактированы). Тем не менее либералы всех мастей после учреждения Канцелярии подняли визг и вой о «возвращении времен кнута и застенка». И добились-таки своего – в 1819 году Кочубей вновь занял министерское кресло, первым делом настояв на ликвидации Особой Канцелярии. Тут-то и зашевелились декабристы и прочие русские карбонарии…

Так вот, о масонах.

Естественно, в такой обстановке чувствовали они себя привольно, как черви в навозной куче. Только в Петербурге за годы правления Александра возникло свыше двадцати масонских лож. Кстати, император в молодости и сам посещал их собрания. Есть сведения, что в одной ложе, «Des gekronten Pelikans», руководимой неким Розенштраухом, Александр принес-таки вступительную клятву… Информация неподтвержденная, но запретил масонство в России император лишь в 1822 году, – и то указом мягким и до конца не исполненным. После чего, к слову, долго не прожил.