Сказки нового Хельхейма
Шрифт:
– А если он будет вырываться? – интересуется Светка. – Насилие применять?
– Естественно! – энергично кивает Таис Михайловна. – Куда он от нас с тобой сейчас денется. Бегать не может, драться – тем более. Максимум, уползёт под диван.
Это называется «разрядить обстановку». Некоторые из присутствующих смеются, а улыбаются, кажется, вообще все. Хотя им сейчас не до смеха. Почти у каждого среди близких есть хотя бы один уходящий – возлюбленный, друг, коллега, подопечный, наставник, или кто-то из членов семьи.
Светка, тем временем, обнимает
– Терпи, – щекотно шепчет она ему прямо в ухо. – Сам слышал, Таис велела. Не спорить же с ней.
– Будь моя воля, – честно признаётся ей Юри, – я бы такое насилие хоть до завтра терпел.
– Нормально всё будет, – говорит Таис Михайловна Юри и всем остальным. – Вот когда Ворота впервые закрылись, это и правда была катастрофа! Никто же не знал, что делать. Просто опыта не было. Действовали наощупь, методом проб и ошибок. Да и опасно было во время войны находиться во Тьме. Но всё равно тогда очень многих домой вернули. Сто сорок шесть человек.
– А сколько сейчас уходящих в Ирали? – спрашивает мэр Шуман. – Скольких нам надо вернуть?
Таис Михайловна морщит лоб, наконец признаётся:
– Точно не вспомню, чуть больше тысячи. Но многие из них сейчас дома, и с ними не будет проблем. Те, кто сейчас в Ирали, во Тьму за Ворота отсюда уже не вернутся. Ворота закрываются одновременно с обеих сторон.
Присутствующие переглядываются, наперебой говорят: «Ну надо же!» «Вот это отличная новость!» «Ого!» «А Карина сегодня дома?» «Так, узнаю сейчас». Несколько человек, не извинившись, выскакивают в коридор. Таис Михайловна ужасно не любит, когда разводят бардак, но сейчас говорит оставшимся:
– Кому надо своим позвонить, вперёд. Потом мне расскажете. Всё равно первым делом надо составить список, кто дома, а кто во Тьме за Воротами, вот сейчас и начнём.
Телефон в кармане передника рычит и мяукает, это папин звонок. Нина отдаёт нож помощнику: «Всё, что в миске осталось, тонкой соломкой», – выходит на задний двор, достаёт телефон, отвечает: «Да, на работе, но всё нормально, могу говорить». Отвечает: «Да всё отлично, а как ещё у нас может быть?» Отвечает: «Нет, сегодня без Микаэлы. Ну как – куда делась? Ушла. Да, во Тьму за Воротами; нет, не сегодня, вчера. Надеюсь, к ночи вернётся, потому что завтра у нас ужин районного братства электриков, и она мне тут позарез… что, папа? Я не расслышала. Как?!»
Нина ещё долго слушает папу, время от времени отвечает: «Да, конечно. Я тоже верю. Иначе не может быть. Ты сейчас один, или с дядей?.. А, понятно. Если твоё совещание до ночи закончится, ужинать к нам приходи». Наконец кладёт телефон обратно в карман поварского передника, садится прямо в траву и рыдает так горько, как не плакала даже в детстве, потому что в детстве ничего особо плохого с ней не случалось. Ну, упала, разбила коленку, поссорилась с другом, или новенький плащ порвала – довольно обидно, но не причина по-настоящему горевать.
И что Мика, сестричка иногда уходила во Тьму за Воротами, это тоже было не горе. Ну, подумаешь,
– А ты никому позвонить не хочешь? – спрашивает Светка. – Твой телефон наверное остался в кармане спецовки? Я к машине сбегаю, принесу?
– Спасибо, не надо, – улыбается Юри. – У меня как-то так получилось, что из всех знакомых уходящие только соседка и бывший тренер по плаванию, но у него я в детстве учился, давным-давно. А! И однажды, когда мы в школе учились, и я ещё не был джинном, познакомился в парке на танцах с девчонкой из квартала Дар-Дри, так она сразу расхвасталась, что уходящая, целых две жизни живёт. Но та история ничем не закончилась. Она даже не сказала мне свой телефон.
– Она что, внезапно дома во Тьме проснулась? – восхищается Светка. – Прямо во время танца ушла?
– Да нет же! – смеётся Юри. – Просто после танцев за ней ухажёр приехал на мотоцикле. Загорелый красавчик ростом до потолка.
– Подумаешь! – обиженно фыркает Светка, словно это её, а не Юри та девчонка отшила. – Приедь за мной хоть десяток загорелых красавчиков на мотоциклах, я бы тебе всё равно свой номер дала.
– Хорошо, я это запомню, – говорит Юри, закрывая глаза, потому что спать ему хочется невыносимо. – Джинны, конечно, не могут крутить романы; по-моему, это мы зря. Но ты учти, у моего деда призвание оказалось довольно короткое, в тридцать пять уже вышел в отставку, и понеслось – ух как он зажигал! Если я в него уродился, берегись, проходу тебе не дам.
– Напугал ежа голой задницей, – улыбается Светка. Но Юри её не слышит. Он уже крепко спит.
– А что происходит с телом? – взволнованно спрашивает Таис Михайловну её коллега, Пётр Шуман, начинающий мэр.
– С каким телом?
– С телом уходящего, который больше никуда не уходит, а навсегда остаётся дома, у нас. Они же – ну, чисто технически – спят во Тьме за Воротами, пока здесь живут. И теперь, получается, будут спать вечно? До конца жизни? Летаргический сон? А если… ну, слушай, они там, за Воротами, странные. Вдруг кого-то похоронят живьём?
– А, вот ты о чём, – кивает Таис Михайловна. – Да, это поначалу очень всех волновало, когда Ворота закрылись во время большой войны. Но оказалось, вообще не проблема. Тело исчезает из Тьмы; не знаю, как окружающие объясняют его исчезновение – сбежал? похитили? вместе с пальто и ботинками съел людоед? Но это уже не наша с тобой забота, пусть они там выкручиваются, как хотят. Главное, сам уходящий живёт потом дома до старости, или сколько ему отмерено, без каких-то особых проблем. У всех, кого тогда из Тьмы вывезли, была хорошая, долгая жизнь. Так что для людей это, знаешь, скорее везение, чем трагедия. Я на самом деле рада за них.