Сказки о сотворении мира

Ванка Ирина

— Действительно, ерунда… — согласился Женя. — Я ведь только теперь подумал: в нашем мире творится ерунда, которую мы не видим. А если видим, не понимаем…

— В науке это называется словом «хинея».

— Ахинея? — переспросил Женя.

— Кому «А», кому «Б»… Полный набор абсурда.

— Это как Греаль. «Г» — потому что Земля. На Марсе — другой «реаль». На Юпитере — третий… Признайся честно, ядерный шарик — тоже твое изобретение? Кому ты продал документацию? Ангелам или пришельцам?

— Я? — усмехнулся Оскар. — До такой

дури бы не додумался. Записал бы на кристалл предельно простую программу и вставил в антенну.

— Продай эзотам идею, — посоветовал Женя, — вместе с кристаллом. Послушай, — осенило его, — значит, магические кристаллы отличаются от обычных тем, что на них записана информация?

— А ты думал, чем?

— Если честно, я думал, ведьмы над ними колдуют.

— Нет разницы, кто колдует над прогой. Главное, чтоб не глючила.

— Значит, ты можешь сделать из обычного камня — магический?

— Зависит от сложности задачи, — ответил Оскар. — Что бы Юлька обо мне не болтала, я не волшебник.

Сначала из тумана проступил прямоугольник корта, расчерченный белыми линиями. Потом показалась крыша. Натан Валерьянович бегал по двору, размахивая полотенцем. Вскоре отчетливо стала видна машина, которую угнал Эрнест.

— Спускайтесь, спускайтесь, — торопил Натан. — Послушайте, что он придумал…

— Крошку взяли во французскую сборную, — сообщила Юля, укладывая в машину сумки. — Мы поедем или полетим?

— Разумеется, мы поедем! — распорядился профессор. — И вы поедете. Мы безотлагательно едем в Москву. Оскар! Эрнест взял у тебя ключи от лаборатории. Зачем он роется в сейфе? Поди, скажи, чтоб немедленно прекратил!

Натан Валерьянович успел надеть костюм и побриться, пока ученик осмысливал информацию.

— Французы? — удивился Оскар. — В команду? Кого… Мазилу с реактивной подачей? Он же на радостях продырявит корт.

— Ты представляешь… — соглашалась Юля и демонстрировала товарищу пакет, — выдали ему форму и лайбы рекламные велели наклеить заранее. Нашли француза, да?

— Не говори!

— Неужели Гиды забрали всех приличных игроков с собой?

— Цирк уехал, клоуны остались. Хоть бы и зрителей забрали тоже. Меньше позора.

— Ребята!.. О чем мы? — возмутился Женя. — Надо ехать и болеть за французов!

Стадион оказался набитым до верхних рядов, словно вся Москва вдруг, бросив дела, пришла болеть за своих. Натану Валерьяновичу стало не по себе при виде публики, вооруженной барабанами и дудками. Профессор испытал неловкость. Он решил ни за кого не болеть. Просто смотреть игру, тем более, что дети бросили его одного на трибуне. Женя помчался в институт и обещал вернуться к концу второго сета. Юля пожелала осмотреть корт сквозь очки, которые Оскару заменяли компьютерный монитор. Оскар же, дождавшись начала разминки, исчез.

То и дело Натану Валерьяновичу мерещился силуэт, похожий на тень. То на скамейке для игроков, то у судейской вышки. «Зачем здесь так много народу?» — не понимал он. У профессора сложилось впечатление, что на улице не осталось ни души, даже метро закрыли за отсутствием пассажиров. Но Женя явился раньше, чем обещал, и сообщил, что метро исправно работает.

— Даже ездит быстрее, чем раньше, — сказал доктор. — Правда, остановки пропускает.

— Почему?

— Наверно, для скорости. Одна электричка идет через две остановки. За ней другая, через одну. Потом идет экспресс через четыре остановки сразу.

— А они не наезжают друг дружке на хвост? — испугался Натан, чем немало озадачил доктора Русого. Тот почувствовал себя первокурсником, провалившим зачет.

— Не знаю, — ответил он. — Мне, как человеку далекому от математики, в голову б не пришло. Может, они где-то разъезжаются по разным веткам?

Профессор задумался, разбил задачу на составляющие, синтезировал результат и отрицательно покачал головой.

— Мирослава бы сказала, что у нашего Автора трудности с математикой. И в этот раз я бы с ней согласился.

— Никаких трудностей, — раздался голос с заднего ряда и собеседники вздрогнули, потому что не ждали появления Оскара за спиной. — У «автора» с математикой все в порядке, просто электрички меняют функции, — профессор с доктором обернулись, чтобы выслушать разъяснение. — Идет одна электричка через две остановки. Когда экспресс ей упирается в хвост, они меняются функцией. Первая теперь идет как экспресс, а вторая через две.

— А люди? — спросил Натан Валерьянович. — Прыгают на ходу из одной в другую?

Теперь задумались три ученые головы, но Оскар первый нашел решение.

— Нет, не прыгают, — сказал он. — Люди меняют функции легче, чем поезда. Выходят из дома, чтоб поработать на благо отечества, а потом… пьют кофе с врагами народа. Эккура видели утром в буфете отеля, где поселились французы.

— Пил кофе? — догадался Натан.

— Если б только… Еще и ел круассан. Объявится Мирка — скажите, что крошку он опекает исправно, пусть не волнуется. Лучше любого Гида. А Юльке скажите, чтоб не смешила народ. Очки ей не помогут увидеть Ангела, который возомнил себя человеком.

— С твоими очками нужно работать, Оскар, — заметил Натан. — Ты настроил их на себя. Нужно поработать над универсальной настройкой.

— Человек не видит Ангела не потому, что у него плохие очки, — сказал Валех, — не потому, что он глуп и не страшится кары небесной. Человек не может видеть Ангела даже через самый изощренный прибор… Не потому, что Ангел не готов показаться. Человек не видит Ангела потому, что сам придумал его. Как может Человек видеть то, что взялось из его головы? Даже Вселенная, принадлежащая ему по праву рождения, и та висит вверх тормашками до тех пор, пока Человек не решит, где у нее верх, а где низ.