Сказки (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Земляной червь! — крикнул он голосом, прозвучавшим, как громовой раскат, — если бы я захотел, я уничтожил бы тебя, так как ты провинился перед духом леса. Но ради этой мертвой женщины, которая накормила и напоила меня, я дарую тебе еще неделю. Если ты не обратишься к добру, я приду и сотру тебя с лица земли, и ты умрешь нераскаянным грешником!
Был уже вечер, когда несколько человек, проходивших мимо, увидали распростертого на земле Петера Мунка. Они осмотрели его со всех сторон, повернули его, стараясь найти в нем признаки жизни, но старания их долго оставались безуспешными. Наконец кто-то сходил в дом, принес воды и обрызгал его. Тогда Петер глубоко вздохнул, застонал и раскрыл глаза, долго оглядывался и потом спросил о госпоже Лизбет;
Это же мучило его и ночью во сне, и каждую минуту он просыпался от нежного голоса, который взывал к нему: «Петер, добудь себе сердце погорячее!» А проснувшись, он опять скорей закрывал глаза, так как, судя по голосу, это предостерегала его госпожа Лизбет. На следующий день он отправился в трактир, чтобы рассеять там свою тоску, и натолкнулся на толстого Эзехиэля. Он подсел к нему, они поговорили о том, о сем, о погоде, о войне, о налогах, а наконец, и о смерти, и о том, что тот или этот так неожиданно умер. Тут Петер спросил толстяка, что он думает о смерти и что, по его мнению, будет с ним после смерти? Эзехиэль отвечал ему, что тело зароют в могилу, а душа или вознесется на небо, или же низвергнется в ад, — Значит, сердце тоже зароют? — с волнением спросил Петер.
— Ну, конечно, его тоже зароют.
— Ну, а если у человека больше нет сердца? — продолжал Петер.
При этих словах Эзехиэль дико поглядел на него:
— Что ты хочешь этим сказать? Ты издеваешься надо мной? Думаешь, что у меня нет сердца?
— Как же, сердце у тебя есть, и притом крепкое, как камень, — отвечал Петер.
Эзехиэль с удивлением поглядел на него, оглянулся, не слыхал ли их кто, и проговорил:
— Откуда ты это знаешь? Может быть, твое сердце тоже больше не бьется?
— Нет, не бьется, во всяком случае не у меня в груди! — отвечал Петер Мунк. — Но ответь мне теперь, — когда ты знаешь, о чем я говорю, — что будет с нашими сердцами?
— Какое тебе до этого дело, приятель? — смеясь, возразил Эзехиэль. — На земле ты живешь вовсю, и баста! Этим-то как раз и хороши наши сердца, что при таких мыслях нами не овладевает страх.
— Это правда, но все-таки невольно думаешь об этом, и хотя я теперь и не знаю страха, все же я хорошо помню, как боялся ада, когда был еще маленьким невинным мальчиком.
— Ну, не думаю, что нам будет хорошо, — сказал Эзехиэль. — Я как-то спрашивал об этом школьного учителя; он сказал мне, что после смерти сердца взвешивают, чтобы узнать, как тяжко они нагрешили. Легкие поднимаются кверху, а тяжелые опускаются, и я думаю, наши камни весят изрядно.
— Ах, конечно, — сказал Петер, — и мне самому часто бывает неловко, что сердце мое так безучастно и равнодушно, когда я думаю о таких вещах.
Так они говорили; но на следующую ночь Петер пять или шесть раз слышал знакомый голос, шептавший ему: «Петер, добудь себе сердце погорячее!» Он не чувствовал раскаяния, что убил ее, но когда он говорил слугам, что жена его уехала, он всегда думал при этом: «Куда же она уехала?» Шесть дней провал он таким образом, и всегда ночью слышался ему этот голос, и он все думал о лесном духе и об его ужасной угрозе; но на седьмое утро он вскочил
На еловом холме, где ели стояли особенно густо, он слез с лошади, привязал ее, быстрыми шагами взошел на верхушку холма и, остановившись перед большой елью, начал свое заклинание:
В зеленом еловом лесу охраняешь ты клад, Ты был стариком уже много столетий назад. Повсюду владыкою ты, где бы ельник густой ни стоял, Но, в будни рожденный, тебя ни один человек не видал.И Стеклянный Человечек появился, но уже не доверчивый и ласковый, как всегда, а грустный и суровый; кафтанчик на нем был из черного стекла, и длинный траурный креп спускался с его шляпы, и Петер хорошо знал, по ком он носит траур.
— Что тебе от меня надо, Петер Мунк? — спросил он глухим голосом.
— У меня осталось еще одно желание, господин хранитель клада, — отвечал Петер, опустив глаза.
— Разве каменные сердца могут желать? — спросил тот, — У тебя есть все, что было угодно твоей скверной душе, и вряд ли я исполню твое желание.
— Но ведь вы же обещали мне исполнить три желания, и одно еще остается за мной.
— И все-таки я могу его не исполнить, если оно будет глупо, — продолжал лесной дух. — Но говори, мне хочется знать, какое у тебя желание.
— Выньте из меня мертвый камень и верните мне мое живое сердце, — проговорил Петер.
— Разве я заключил с тобой эту сделку? — спросил Стеклянный Человечек. — Разве я Голландец Михель, раздающий богатства и каменные сердца? Там, у него, ищи свое сердце!
— Ах, он не отдаст его мне, — грустно отвечал Петер.
— Хоть ты и скверный, все же мне жаль тебя, — проговорил человечек после некоторого размышления. — А так как твое желание неглупо, то я не откажу тебе хотя бы в своей помощи. Итак, слушай: силой ты не вернешь себе сердце, а только хитростью, и, может статься, это будет не так уж трудно, потому что Михель как был, так и остался глупым Михелем, хотя и считает себя невесть каким умным. Поэтому ступай прямо к нему и сделай, что я тебе скажу. — И он объяснил ему, как поступать, и дал ему крестик из чистого стекла. — Убить он тебя не может и отпустит тебя на свободу, если ты покажешь ему эту вещицу и будешь при этом молиться. А когда добудешь то, чего хочешь, возвращайся сюда.
Петер Мунк взял крестик, постарался получше запомнить все, что ему было сказано, и отправился дальше, в область Голландца Михеля. Он трижды позвал его по имени, и великан явился.
— Ты убил жену? — спросил он, сопровождая свои слова ужасным смехом. — Я бы тоже так сделал, — она раздавала твое состояние нищим. Но тебе придется на некоторое время покинуть страну, а не то, пожалуй, поднимется шум, когда заметят, что она пропала; а ты пришел, верно, за деньгами?
— Ты угадал, — отвечал Петер, — и на этот раз мне нужно много денег, ведь до Америки далеко.
Михель пошел вперед и провёл его к себе в дом; там он открыл сундук, в котором находилось множество денег, и вытащил оттуда большие свертки золотых монет. Пока он считал их на столе, Петер сказал:
— Какой ты болтун, Михель! Ловко ты обманул меня, сказав, что у меня в груди камень, — мое сердце при мне.
— Как так? — спросил удивленный Михель. — Разве ты чувствуешь свое сердце и оно не холодно, как лед? Ты чувствуешь страх или горе или можешь раскаиваться?
— Ты только остановил мое сердце, но оно по-прежнему у меня в груди, и у Эзехиэля тоже, — это он и сказал мне о твоем обмане; недостаточно ты могуч, чтобы так незаметно и без всякого вреда для человека вынуть у него из груди сердце. — Это значило бы, что ты умеешь колдовать.