Сказки славянских народов
Шрифт:
— Что ты, конь, спотыкаешься? Что ты, ворон, встрепенулся? Что ты, чёрный пёс, ощетинился? Может, почуяли вы Ивана-крестьянского сына? Так он ещё не родился, а коли родился — не годится воевать. Только дуну — от него и следа не останется!
Иван-крестьянский сын выскочил из-под Калинова моста и сказал:
— Не сделав дела, не похваляйся.
— Так это ты Иван-крестьянский сын? Зачем пожаловал?
— На тебя поглядеть, да силой с тобой помериться!
— Тебе ли со мной силой мериться? Да ведь ты же ровно муха передо мной!
А Иван-крестьянский сын отвечает:
— Пришёл я сюда не беседовать, пришёл я на смертный бой, чтобы народ от тебя, злодей, избавить!
Взмахнул Иван мечом булатным и сбил змею три головы, а змей подхватил три свои головы, чиркнул по ним огненным пальцем — все головы тут же приросли, будто век не падали.
Худо пришлось Ивану-крестьянскому сыну. Оглушает его Чудо-Юдо громким шипеньем, огнём обжигает, мечет в него искры, по колена в землю вбивает, да ещё насмехается:
— Не хочешь ли, Иван-крестьянский сын, дух перевести и опомниться, отдохнуть немного?
— Какой тут отдых! Я одно знаю — бей, коли, руби, себя не жалей! — отвечает Иванушка.
Свистнул он и бросил рукавицу с правой руки в избушку, где братья остались. Зазвенело разбитое окошко, а братья спят, ничего не слышат.
Собрался Иван с силами, размахнулся мечом и срубил змею шесть голов. А змей его по пояс в землю вогнал, подхватил свои головы, чиркнул по ним огненным пальцем, и приросли они, будто век не падали.
Видит Иван — худо дело. Снял он рукавицу с левой руки и бросил в избушку. Разошлась крыша тесовая, а братья спят, ничего не слышат.
Размахнулся Иван мечом и смахнул змею девять голов. А змей его по самые плечи в землю вогнал, подхватил свои отрубленные головы, чиркнул по ним огненным пальцем и приросли они, будто век не падали.
Снял тогда Иван свой шлем и бросил его в избушку. Зашаталась избушка, чуть было не развалилась. Проснулись братья, слышат — конь Иванов громко ржёт, с узды рвётся.
Побежали братья на конюшню, отвязали коня и сами следом за ним побежали на подмогу Ивану.
Прискакал Иванов конь к Калинову мосту, накинулся на Чудо-Юдо и давай бить его копытами. Заревел змей, зашипел, дыхнул на коня огнём и искрами огненными... А Иван-крестьянский сын в это время вылез из земли, изловчился и отрубил змею огненный палец. А потом принялся рубить ему головы. Срубил все головы до одной, разрубил в куски туловище и бросил в речку Смородину.
Тут и братья подоспели.
— Эх вы, сони, — сказал Иван. — Из-за вас я чуть было голову не сложил.
Братья взяли Ивана под руки, отвели в избушку, умыли, накормили и спать уложили.
Наутро Иван встал, принялся одеваться и обуваться.
— Куда ты так рано собрался? — спрашивают его братья. — Тебе надо хорошо отдохнуть после такого лютого боя.
— Нет — отвечает Иван, — не до отдыха мне. Обронил я у Калинова моста свой платочек, пойду поищу его.
— Не ходи, — сказали ему братья — Приедем в город — другой платок купишь.
— Нет, мне этот нужен.
Пошёл Иван к речке Смородине, перешёл по Калинову мосту на другой берег. Шёл он, шёл и увидел каменные хоромы Чуда-Юда. Подкрался он тихонько к открытому окошку. Слышит — разговор идёт.
А в хоромах сидела мать змеев — старая змеиха, а с ней три змеёвых жены.
Вот старшая жена и говорит:
— Отомщу я Ивану-крестьянскому сыну за моего мужа. Когда он поедет с братьями домой, забегу я вперёд, напущу на них зною и жару, а сама обернусь колодцем. Захотят они воды напиться, и с первого же глотка разорвёт их.
— Это ты хорошо придумала, — промолвила старая змеиха.
Вторая жена сказала:
— А я забегу вперёд и обернусь яблоней. Захотят они отведать яблочек, и с первого же кусочка разорвёт их на части.
— И ты хорошо придумала, — молвила старая змеиха.
— А я, — сказала третья жена, — забегу вперёд и напущу на них сон и дремоту, а сама обернусь мягким ковром с пуховыми подушками. Захотят братья прилечь отдохнуть, но как только лягут на ковёр, сразу же сгорят в огне.
— И ты тоже хорошо придумала, — молвила старая змеиха. — Но если вы не сможете погубить братьев, я завтра сама догоню их и проглочу.
Воротился Иван к братьям.
— Ну что, нашёл свой платок? — спрашивают они.
— Нашёл.
— Долго же ты искал его. Не стоило из-за него столько времени терять.
— А я думаю, что стоило.
Сели братья на коней и отправились домой.
Ехали они по степи, ехали по лугам. И вот стало очень жарко и знойно. Захотелось братьям пить, просто сил нет терпеть. Смотрят — стоит в степи колодец, а в нём серебряное ведёрко на цепи. Говорят братья Ивану:
— Давай остановимся. Сами напьёмся студёной водицы, и коней напоим.
— Неизвестно ещё, какая вода в этом колодце, — говорит Иван, — может, она не годится для питья?
Спешился он, вынул из ножен меч и давай рубить колодец. Застонал колодец, завопил страшным голосом. И в тот же миг туман разошёлся, жары и зноя как ни бывало, и жажда прошла.
— Видели, братья, какая в колодце вода была? — спросил Иван.
Поехали братья дальше.
Ехали братья, ехали, видят — растёт у дороги яблоня, а на ветвях у неё висят спелые румяные яблоки.
Только братья спрыгнули с коней, чтобы нарвать себе яблок, как Иван бросился вперёд и начал рубить ветви мечом, только стон да треск пошёл.
— Видели, братья, какая эта яблоня? Худо бы вам пришлось от её яблок.
Сели братья на коней и поехали дальше.
Ехали они, ехали, и очень притомились. Смотрят — лежит среди поля мягкий ковёр, а на нём пуховые подушки.
— Давайте приляжем на ковёр, отдохнем малость, — говорят братья.
— Нет, братья, не будет нам мягко на этом ковре! — сказал Иван.