Сказки старого Вильнюса III
Шрифт:
Так что пусть будет.
– А ты так и родилась оборотнем? – с любопытством спросил Марк.
– Ну да, – кивнула она. – А как иначе?
– А кем именно – человеком или птицей?
– Я вылупилась из яйца. Но выглядела при этом как маленькая девочка. Мать переполошилась, но я тут же превратилась в вороненка, и меня выкормили, как обычного птенца. Впрочем, все могло быть и не так, я знаю цену младенческим воспоминаниям. А расспросить некого. Я уже довольно долго живу на свете. И давным-давно отбилась от своей стаи. У оборотня нет другого выхода, ты всегда сам по себе, хочешь того, или нет.
– А не превращаться ты при этом не можешь? Ну, решить, кем больше нравится
– Могу, – вздохнула Эсмеральда. – Но это, честно говоря, тяжело. Один раз я взяла волю в кулак и была вороной несколько лет подряд, не превращаясь. Жить вполне можно, но так тоскливо! И сразу вдруг никакого смысла, если ты понимаешь, что я имею в виду.
– Наверное, понимаю. А человеком оставаться пробовала?
– Дольше двух дней ни разу не продержалась.
– Тоже затосковала?
– Да нет, не успела. В человеческом облике слишком много других проблем. Сразу выясняется, что надо где-то жить. Есть человеческую еду, одеваться – это как минимум. И еще, говорят, нужны какие-то документы – этого я совсем не понимаю! И для всего требуются деньги. Столько денег нужно всего на неделю обычной человеческой жизни! Я за сто лет не наворую, даже если поселюсь на подоконнике какого-нибудь банка. А заработать их в человеческом виде – так я же ничего не умею! Разве только на ярмарке себя показывать. Но я, честно говоря, боюсь. Люди не любят, когда кто-то по-настоящему превращается. За фокус заплатят и будут довольны, а за настоящее чудо пристрелят – и привет.
– Да, действительно, – вздохнул Марк. – Я как-то не подумал. Слушай, но откуда у тебя эта одежда? Неужели можно сразу превратиться в одетого человека? Я думал, только в голого.
– Сперва так и было, – кивнула Эсмеральда. – Ужасная проблема! То есть я, конечно, не превращалась у всех на виду, так что никто на меня не глазел. Но холодно же! Ужасно холодно без перьев, даже летом – с непривычки-то.
– И как выкручивалась?
– Ну как. Воровала понемножку. Залетала в распахнутые окна. Если в комнате были люди, тут же вылетала обратно. А если пусто, искала одежду, ее иногда бросают прямо на стуле. И даже шкаф могут оставить открытым, если повезет. Пальто в клюве, конечно, не утащишь, но платье, или блузку – вполне. Собрала целый склад – я как раз тогда нашла заброшенный сарай на Антоколе, более-менее сухой и чистый. Было во что переодеться, хотя выглядела я, конечно, натуральным чучелом. Люди принимали меня за нищенку, но это даже неплохо: иногда они давали мне денег. Понемножку я скопила себе на приличную одежду и обувь. А когда научилась превращаться в ворону, не раздеваясь, дела пошли куда лучше. По крайней мере, всегда точно знаешь, как будешь выглядеть в следующий раз.
– Превращаться, не раздеваясь?! – изумился Марк. – В жизни не думал, что такое возможно.
«Как будто при этом ты думал, что превратиться в птицу, раздевшись, – обычное дело», – насмешливо сказал он себе.
– Я сама до поры до времени не подозревала. Но оказалось, это просто дело привычки. Если как следует привыкнуть носить одежду, не задумываясь, есть она на тебе или нет, приходит момент, когда просто забываешь раздеться перед превращением. Обычная рассеянность! И выяснилось, что одежда, которую носил человек, совершенно не мешает мне быть нормальной вороной. А потом я сразу превращаюсь в одетую женщину. Очень удобно! Хотя обновок, конечно, ужасно хочется, – жалобно добавила она. – Но из магазина особо не украдешь, а на открытых рынках дрянь и дешевка. Опостылело ее носить! Но такова моя жизнь – где плохо лежит, оттуда и тащу.
– Черт, – улыбнулся Марк. – Ты так это сказала, что мне сразу захотелось отвести тебя в магазин.
– Это было бы здорово, – вздохнула ворона Эсмеральда. – Я вот мимо «Зары» каждый день летаю, так чуть не плачу! Там в витринах такие платья! И брюки, и пиджаки. И летние пальто с золотым позументом, у меня еще никогда такого не было…
– Туда и пойдем, – решил Марк. – Бренд сам по себе дешевый, а сейчас еще и распродажи. Полмагазина можно вынести, не разорившись.
– Ты что, серьезно?
– Конечно, серьезно. Какой смысл попусту тебя дразнить?
– Боже мой, – сказала она, театрально заломив руки, – какой же ты хороший! Я думала, таких людей не бывает.
– Да сколько угодно, – отмахнулся Марк. – Просто «хороший» – это же не постоянное состояние человека, а вопрос настроения. У меня оно сегодня как раз подходящее. И есть все основания полагать, что завтра будет не хуже.
– Тогда я прилечу прямо завтра днем, – пообещала ворона Эсмеральда. – Пока у тебя настроение не испортилось. И скидки в «Заре» не закончились. И вместе с ними – белая полоса в моей жизни, внезапно наступившая полчаса назад.
– Может быть, это не полоса, а большое бескрайнее поле, – мечтательно сказал Марк. – До самого горизонта и еще дальше, так что за всю жизнь до конца не дойти. С виду немного похоже на ледяную пустыню, но мы с тобой взрослые люди и хорошо понимаем разницу, верно?
– О да, – с чувством кивнула она. И страстно, убежденно повторила: – Да!
Тряпки вороны Эсмеральды успешно заполнили пустоту одежного шкафа. Бутылка любимого рома призрака Иосифа перекочевала с верхней полки на кухонный стол, чтобы была под рукой. Эти незначительные перемены порой обескураживали Марка куда больше, чем приветственный стук клюва в окно и серебристое мерцание призрака под потолком в коридоре. А порой казались столь же естественными, как кошачья миска под столом. Как будто всегда так и было. И Марк почти машинально прикидывал, что бы еще сделать для новых приятелей, как облегчить их непростую, прямо скажем, жизнь. С котенком все же гораздо легче: еда, вода, чистый лоток, почесать за ухом, не гнать, когда заберется в постель. А этих двоих поди пойми, что им надо для счастья. И сами-то небось не знают.
– Где ты ночуешь? – спросил Марк призрака Иосифа. – В смысле где проводишь дни?
– В какой-нибудь стене, – мрачно отвечал тот. – Дневной свет мне вроде бы не вредит. Но знаешь, почему-то очень неприятно становится. И сразу такая лютая тоска! Воешь и собственного голоса не слышишь, как будто и нет тебя вовсе. Словно совсем ничего уже от меня не осталось, даже проклятой навек грешной души. Один час на солнце для меня тяжелее, чем тысяча одиноких ночей. Я, сам понимаешь, не ради красного словца так говорю. Была возможность сравнить и подсчитать.
– Ничего, – утешал его Марк. – Скоро осень. А потом – зима. Световой день в этих краях совсем короткий, говорят, в четыре пополудни уже темно.
– Правильно говорят.
– Ну и отлично. Я, собственно, почему затеял этот разговор. Если хочешь, можешь поселиться в любой из моих стен. Или во всех поочередно – ну, словно у тебя много комнат. Я буду спокоен, зная, что ты рядом. И тебе не нужно каждый день заново искать убежище.
Чем не жизнь?
– То есть тебе не будет неприятно, что я всегда где-нибудь здесь? – удивился призрак Иосиф. – Я-то думал, живым не нравится, когда рядом селится призрак. Даже если они об этом не знают. А уж если знают… По-моему, это хуже, чем безродного сироту в дом взять. Одно потом на уме – как избавиться.