Сказки темного города. Соната
Шрифт:
– Это так, – усмехнулся отец. – Мне даже жаль расставаться с ними будет.
– Не поняла, – я подошла ближе, пристально наблюдая за отцом и пытаясь понять, к чему он клонит.
– Мне нужно, чтобы ты успокоила Радана, – проговорил отец, взяв меня за руки. – Скажи ему, что Идрис в безопасности. Что ты продала ее какой-то там своей подруге из пансиона или еще кому. Что новая хозяйка золото и Идрис у нее будет жить и горя не знать.
– Он не поверит, – я выдернула свои ладони из его рук и отошла к окну.
– А ты сделай так, чтобы
– Зачем тебе это? Ты явно что-то задумал. Когда ты говоришь таким тоном, это всегда предвещает что-либо нехорошее.
– Амаль, сделай, как я прошу и тогда я сделаю все, что только захочешь ты, – улыбнулся отец.
Одна лишь его улыбка и я поняла, что происходит явно что-то недоброе.
– И ты мне не скажешь, что ты задумал, так ведь? – прищурила я глаза.
– Я ничего не задумал. Грядет просто важный бой и, если этот вервольф не будет в нем участвовать, я потеряю очень много денег. Мы потеряем. Принудить его невозможно, он лучше на тот свет отправится, чем подчинится силой. Успокой его на сегодня, а завтра у тебя будет все, что только ты пожелаешь.
– Я хочу вернуться к тетке, – враз отчеканила я.
Услышав это, отец поднялся с кресла и подошел ко мне.
– Почему? – строго спросил он.
– Не хочу объяснять. Это мое решение, и оно окончательное.
– Ты из-за того, что с тобой случилось?
– И из-за этого тоже. Я поняла, что одна здесь. У меня вроде бы и есть отец, и он далеко не последнее место занимает при дворе, но я одна. Я три дня просидела в темнице, и ты ко мне даже не пришел ни разу. Ты, советник короля, и не удосужился вытащить меня оттуда. Три дня в аду, и я едва не погибла. Ты ведь знал, как мое хрупкое здоровье реагирует на неблагоприятную окружающую обстановку. Мама бы никогда меня не оставила. А ты, – на мои глаза начали наворачиваться слезы, и я замолчала.
– Амаль, это было уроком для тебя.
– Каким уроком? – во мне просто лавиной внутри поднялось негодование.
– Ты росла без должного для твоего положения воспитания. Это мое упущение. Не нужно было мне отправлять тебя к тетке. Но теперь ты здесь, и должна разграничивать то, что позволительно делать, а что нет.
– И что я такого непозволительного сделала? Высказала Данту все, что думаю насчет его ужасного поступка? – воскликнула я.
– Ну, во-первых, он тебе не Дант. Во-вторых, ну забрал он эту девку и что с того? Не забрал бы он, кто-то бы из моих знакомых заинтересовался ею, и я бы в итоге продал ее.
– Да при чем здесь это? – взревела я. – Она же пропала, папа. И он даже не говорит, что с ней!
– Да кой черт тебе сдалась какая-то девчонка, которую ты и знала-то не более суток!? – гаркнул отец.
– Все, не хочу больше говорить об этом, – обреченно проговорила я, разведя руками. – Ты такой же, как и Дант. Бессердечный, непрошибаемый, жестокий…даже слов не могу подобрать нужных, поскольку все они не могут выразить
– Хорошо, – спокойно ответил отец и, протянув руку, погладил меня по щеке.
Я настолько не ожидала такого жеста, что едва не отшатнулась.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – задал он вопрос, а я стояла и жадно ловила маленькую искру внимания ко мне.
– Да, – наконец кивнула я. – Слабость еще немного в теле, но в целом все уже в порядке.
– Ну и хорошо, – улыбнулся он. – Составишь мне вечером компанию в просмотре боя?
– Я? Папа, но я не люблю такие зрелища, – покачала головой.
– Будет весь совет во главе с наследником. Хочу, чтобы все увидели, какой красавицей выросла моя дочка. И мне было бы приятно, если бы ты сыграла перед боем что-то для гостей и для вервольфов. Обычно перед боем играют на флейте, но на этот раз я хочу нарушить этот обычай. Маиса мне все уши прожужжала о том, как ты хорошо играешь на скрипке. Я же никогда не слышал твоей игры. Вот и покажешь, на что ты способна.
– Ты правда хочешь, чтобы я сыграла? – у меня даже губы задрожали от волнения.
– Конечно, почему нет? У матери твоей в ее комнате где-то костюм был богини музыки. Поищи и надень его. Тебе подойдет. И скрипку можешь ее тоже взять. Она лежит в гардеробной в черном футляре на столе у окна. Это был мой подарок для твоей матери
– Ты разрешаешь мне войти в мамину комнату? – недоверчиво спросила я, поскольку это помещение было заперто с дня смерти мамы и туда могла войти разве что Татиса для того, чтобы навести там порядок.
– Сегодня можешь.
Сказав это, он направился к выходу.
– Папа, – окликнула я его у двери и, когда он повернулся ко мне, спросила, – Почему мама никогда не играла? Это тетя мне рассказала, что скрипка была маминой страстью. Но я никогда не слышала ее игры. Почему?
На лице отца промелькнула тень недовольства, словно ему неприятен был этот вопрос. Помедлив, он ответил:
– Когда-то я все тебе расскажу. Но не сегодня.
– Почему? – застонала я.
– Есть вещи, Амаль, говорить о которых не очень хочется даже мне, – более не сказав ни слова он вышел из комнаты, оставив меня в недоумении смотреть на закрывшуюся за ним дверь.
Приведя себя в порядок и позавтракав, я почувствовала себя лучше и направилась на третий этаж нашего особняка, где раньше была мамина комната. Красивая белая дверь с резным узором в виде цветов, бронзовая ручка в виде изогнутой змеи, нажав на которую я открыла преграду в мамино прошлое.
– Здесь ничего не изменилось с дня ее смерти, – проговорила идущая следом Татиса. – Все на своих местах. Только дерево выросло, – кивнула она на высокое розовое дерево у окна, которое я помнила еще совсем крошечным.