Сказки темного леса
Шрифт:
— Мы хорошо работаем? — обратился ко мне один из ихних бойцов. — Вы нами довольны?
— Нет слов! — ответил я. — А почему вы спрашиваете?
— Нам положено раз в неделю устраивать самостоятельные акции, — был мне ответ. — Мы наметили на сегодня одну, а вы должны будете подписать рапорт о ее проведении. Это возможно? Такой подход меня нисколько не удивил. Правила в Гребневской конторе были самые строгие, так что нашим старшим инспекторам изредка приходилось подписывать для бойцов их внутреннюю отчетность. Чтобы руководство видело, как работают кадры, приписанные к нашим штабам.
— За два часа уложитесь? — разрешил я. — А то потом у меня пересменок. Если не успеете, подписывать буду не я, а мой сменщик. Идет?
В качестве самостоятельной акции люди Гребнева затеяли вот что. Неподалеку от Витебского вокзала расположен шикарный елочный базар, где торговал
Бывшие в штабе дружинники без всякой задней мысли указали на Кримсона, так что пришлось ему идти на улицу и разруливать возникший вопрос. У приехавших людей было всего два вопроса: «Кто вы такие?» и «Вы что, совсем охуели?». Оказалось, что разграбленный базар был чуть ли не единственным в городе, где все документы были в абсолютно полном порядке. Кроме того, он частично или полностью (тут мы не совсем поняли, а переспрашивать было неудобно) принадлежал этим уважаемым людям. Вот что сам Кримсон рассказывал впоследствии об этом разговоре:
— Выхожу на улицу и вижу — мне пиздец. Непонятно — то ли говорить будут, то ли прямо на месте голову отрежут. Сука, думаю — ну зачем я сегодня вышел на смену? А самое досадное, что те елки, о которых шла речь, были уже проданы мною на другой елочный базар. Ну и как тут прикажете быть? Собравшись с духом, на поставленные вопросы Кримсон ответил так:
— Мы — природоохранная инспекция, действующая исключительно в рамках приказа губернатора СПб. О произошедшем с вашим базаром мы сожалеем, но вина тут вовсе не наша. Там работала молодежь (вон те вон лысые, в камуфляжных куртках), у них национальное самосознание идет прежде всего. А на базаре стояла чурка тупая, которая даже насчет документов не может нормально объяснить. А уж тем более насчет вас! Как нам его понять, если он по-русски нормально не говорит?
— А елки где? — спросил у Кримсона один из его собеседников.
— Часть отправили для передачи в детские дома, часть ментам ушла, часть сами продали, — более-менее честно ответил Кримсон. — Короче, нету их. Если хотите, мы можем еще изъять и отдать вам.
После этих его слов люди у машин чуточку посовещались между собой, а потом один из них заявил:
— Молодежи вашей вмените про вежливость. Чтобы они не слишком охуевали! Базары наши находятся по таким-то адресам, хорошо это запомни и своим расскажи. Чтобы таких косяков больше не было. Все, свободен!
— А елки? — спросил Кримсон.
— На хуй мне елки? — был ему ответ. — Пусть хачик сам парится, где их взять. Мне такие гроши без интереса!
Хочу сразу отметить, что подобным образом думали далеко не все. Многим нашим товарищам суммы, проявляющиеся в результате оборота незаконно добытой лесопродукции, вовсе не казались грошами. Иномарку на них, конечно, не купишь, но тогда нам столько было и не надо. Так что среди ветров, что наполняли собой черные паруса нашей природоохранной организации, неожиданно задул еще один. Неукротимый ветер, о котором сложено немало песен:
За ветер добычи,За ветер удачи,Чтоб зажили мыВеселей и богаче!Этот ветер наполнил сердца подобно жаркому урагану, в одночасье круто изменив курс нашего корабля. Он неразрывно слился с остальными ветрами, о которых как раз пришло время рассказать. Поведать о могущественных силах, которые формировали наш мир и до настоящего момента были практически полностью скрыты от пытливого взора читателя. Если говорить образно, наше братство напоминает корабль, дерзко вышедший в море под своим собственным флагом. И команда на нем подобралась далеко не сразу. Кто-то взошел на борт раньше, кто-то позже — нынче это уже не имеет особенного значения. Кто-то ходил до этого под другими парусами, а кое-кто даже принес свои знамена с собой. [235] Но посторонние люди склонны видеть над нашим кораблем только один флаг — черный, как ночь, с тремя белыми поганками в центре.
235
Так было, когда наша банда впитала в себя часть «Арнорской Дружины» и «Синих Гномов», а чуть позже — объединилась с людьми из Эйвовского коллектива. Невзирая на это, подавляющее большинство окружающих называет нас «Грибными Эльфами», что (думается мне) на данный момент является абсолютной и совершенно законченной исторической правдой.
Плавая по океану жизни, мы избороздили немало разной воды. Видели сияющие неземным светом моря ролевых игр, в которых волны шепчут на незнакомых языках и навевают чарующие сны. Дрейфовали в пропитавшихся мазутом заливах огромных городов, полных барахтающихся в отравленной воде уголовников и опустившихся на самое дно наркоманов. Пересекали пустынные плесы далеких земель, боролись с диким ветром в штормовом море оперативной природоохраны, бросив весла и руль, плыли по размывающим границы сознания медленным рекам кислоты. Разные ветра, разные принципы, намерения и побуждения двигали нами на этом пути. Мне хотелось бы сказать о них хотя бы пару слов, чтобы вам стало ясно, что связывает этих странных и непохожих друг на друга людей. Чтобы вы на секундочку приблизились и смогли сами заглянуть в самые дальние, потаенные трюмы нашего корабля.
В начале пути (1994–1995 г.) наша первичная ячейка отталкивалась от принципов так называемого «Коалиционного Соглашения», текст которого приводится ниже. Эти принципы, пусть с некоторыми изменениями, всегда оставались актуальными для нас. Вот этот потрясающий в своей простоте документ, который может послужить отличным руководством для всех, кто хочет построить справедливое общество только для себя и для своих близких товарищей:
«Коалиция представляет собой Соглашение, которое участники (Коалиционеры) заключают с целью ограничения физического и имущественного насилия по отношению друг к другу. Это Соглашение подразумевает следующие пункты:
• Участники Коалиционного Соглашения заключают его между собой устно, каждый с каждым, при личной встрече.
• Данное Соглашение длится бессрочно.
• Новый участник может примкнуть к Соглашению только с согласия всех Коалиционеров.
• Участники Соглашения обязуются не причинять физический вред другому Коалиционеру.
• Имущество Коалиционера неприкосновенно для прочих участников Соглашения.
• Коалиционер обладает правом протекции в отношении близких ему людей. В случае объявленной протекции прочие Коалиционеры воздерживаются от причинения этим лицам физического и имущественного ущерба.
• В случае угрозы для жизни, здоровья, имущества или достоинства Коалиционера по вине обстоятельств или третьих лиц прочие Коалиционеры обязаны немедленно оказать ему Коалиционную Поддержку.
• Если третьи лица нанесли ущерб здоровью, имуществу или достоинству Коалиционера, остальные Коалиционеры помогут ему в осуществлении мести, либо осуществят её за него.
• Высшим правящим органом Коалиции, уполномоченным принимать любые решения, является Коалиционное Совещание.
• Коалиционное Совещание принимает решения большинством голосов, при минимальном кворуме в два голоса.
• Коалиционер обладает правом вето в отношении любых решений Коалиционного Совещания, имеющих к нему, его имуществу или статусу непосредственное отношение».
Фундаментальная мощь этих строк стала той основой, над которой впоследствии поднялся монолит нашего будущего братства. Его кладка была замешана на нашей собственной крови: наступил тот день, когда мы смешали её и назвали друг друга братьями. Ритуал оставил на наших руках шрамы, которые с годами стерлись и побелели — чего не скажешь об отметинах, которые он запечатлел в наших сердцах.
Значимой частью нашей «коллективной идеологии» мы обязаны Крейзи. Нельзя сказать, чтобы ему верило большинство братьев, но с помощью своих любимых методов (кислоты и бесконечного повторения одних и тех же вещей) Крейзи все же сумел добиться кое-каких результатов.