Сказки темного леса
Шрифт:
Были ли мы на самом деле сатанистами — этого теперь даже я не знаю. Но Морадан был в то время полностью в этом уверен и терпеть нас за это не мог. Ну да и мы его поповские замашки охуенно недолюбливали.
Мало того — в Хирде было централизованное управление, он административно делился на четыре «центурии». Внутри каждой из них были введены офицерские должности и собственная система рангов, а над всем этим царствовал в вежливой и непреклонной форме
У нас ничего подобного не было. Главенствовать над собой мы никому не позволяли, управлять и координировать было нечего. Все бухали как проклятые, свято веря в одно — это и есть свобода! Мы полагали, что живем не затем, чтобы какой-нибудь Морадан нам указывал, как нам себя вести и с кем воевать. Любого, кто пожелал бы возвыситься над товарищами и выдвинуться на «офицерскую должность», отпиздили бы так, что ему бы это до самой старости вспоминалось.
Кроме того, в Хирде был введен распорядок дня: подъемы, тренировки и строевая подготовка, только в армии лишняя, а в щитовом бою — первейшая вещь. Им грела душу возможность вместе заниматься такими вещами, а вот мы ни хуя этого не понимали. Лучше всех по этому поводу высказался Барин на совещании братьев по поводу таких «тренировок»:
— Все эти «тренировки» — сплошная потеря времени и выебон. Чего нам тренировать? Возьми в руки предмет и ебашь, как тебе самому удобнее — а ебашить по себе не давай! Это еще с доисторических времен пошло, когда первая обезьяна подняла палку и начала дуплить ею других обезьян. Так вот она перед этим и часа не тренировалась!
Причин для взаимной ненависти было предостаточно — что с одной, что с другой стороны. Хирд в целом воплощал в себе всё, что мы ненавидели в этой жизни: Белую Веру, иерархическую систему, дисциплину и трезвость. У людей Хирда были свои претензии — они считали нас безбожниками и распиздяями, алкоголиками и торчками. Даже не знаю, что из этого им больше не нравилось, но могу сказать, за что мы сами их особенно не любили.
Они, как сообщала разведка, принимали пищу по три раза в день, а кроме этого у них был еще и полдник с конфетами. Сами мы ели в ту пору мало, добро, если пару раз за игру перекусишь какой-нибудь дряни. Так что ихний трехразовый рацион был нам словно серпом по яйцам. Правда, у них на стоянке практически не пили (про наркотики и не говорю), так что никто из нас не променял бы ту помойку, в которой мы жили, на их военный лагерь, благоустроенный на римский манер.
Квинтэссенцией всего того ужаса, который творился в Хирде, для нас являлся Морадан. Его личность не давала нам покоя, а имя быстро стало нарицательным. Мы верили, что Морадан никогда не спит, ест только рис, и что он родился уже с бородой и в очках.
Теперь, по здравому рассуждению, очевидно: в Хирде был свой Морадан, а у нас — свой, причем ихнему Морадану до нашего далеко. Это ужасно, но это компенсируется тем, во что, по слухам, верили в отношении нас и нашего образа жизни в Хирде. Мы даже придумали карточную игру, называющуюся «Морадан», до такой степени нас занимала личность этого человека. Произошло это так.
В августе этого года мы совершали водный поход: я, Строри, наша однокласница Кенди и Слон. Местом для путешествий мы выбрали северное побережье Ладоги, а средством — байдарку, старый трехместный «салют». Кенди, как девушка небольшая, поместилась в грузовой отсек, мы расселись по остальным и вполне сносно путешествовали на этом гнилом уёбище, где была сломана «рыба», [32] а вместо трех стрингеров пришлось вставить палки. Шкура у этой «байды» была такая гнилая, что её можно было проткнуть пальцем, так что она больше заслуживала названия с ударением на последнюю букву — байда.
32
Центральная несущая конструкция в байдарке, к которой крепятся остальные детали.
Пока мы готовились к этому путешествию, Строри, обуреваемый гастрономической похотью, потребовал создать фонд, из которого будут совершены закупки продовольствия для осуществления пятиразового (!) питания во время этой экспедиции. Фонд был создан, причем большинство денег в него внес сам Строри, но ничего путевого из этого не вышло, так как осуществлять закупку питания было поручено Слону.
С лон, завладев капиталами, поступил по-товарищески щедро. Пригласив меня к себе на квартиру, с которой как раз выехали на дачу его слонородственники, он устроил на эти средства пьянку, длящуюся ровно семь дней. Это поглотило основные фонды, а на остатки мы купили десять килограммов риса, два кило соли, пятьдесят пачек «Беломора» и канистру спирта. Спирт мы подготовили особым образом — смешали в скороварке со специально подготовленным сиропом из меда и специй, получив крепкий ликер, который назвали в честь Светлой Владычицы — «Элберетовка».
Это удивительный и волшебный напиток стал нашим традиционным командным рецептом. Чтобы его приготовить, необходимо взять мед (примерно две жмени, т. е. пригоршни), лучше всего гречишный или липовый, и положить его в кастрюльку, куда уже налито немного (чуть меньше полулитра) холодной воды. Под кастрюлькой зажигают небольшой огонь, и так мед томят, пока он не разойдется в воде весь, без остатка. Туда же кидают порезанные на четыре части два апельсина, пять разбитых на части грецких орехов, семь хуйнюшек гвоздики.
Когда кидают гвоздику, говорят: «A Elbereth Gilthoniel!», взывая к светлой Владычице — тогда Элберетовка получится особенно нажористой и хорошей. Если этого обычая избегать, удачи в этом деле не будет, а по пьяни обязательно случится какая-нибудь хуйня. Мускатным орехом с силой проводят по терке над смесью один раз. Мяту (а если есть, то лучше мелиссу) добавляют последней, несколько листочков. Сироп томят еще минут пять-десять, а потом процеживают и заливают в скороварку.
Если скороварки нет, берут простую кастрюльку, которую ставят на паровую баню. В таком случае шов между стенками кастрюльки и крышкой нужно будет заделать тестом. Туда же льют спирт из расчета литр спирта на пол-литра приготовленного сиропа. Затем крышку скороварки (кастрюльки) закрывают и ставят смесь на малый огонь, на пять-десять минут. После этого скороварку (кастрюльку), не открывая, ставят в ледяную воду и держат, пока она полностью не остынет. Тогда крышку снимают и скороварку (кастрюльку) ставят в холодильник открытой еще на один час, чтобы отошел свободный спирт, после чего Элберетовка к употреблению готова. Её пьют маленькими стопочками.
Не следует затыкать клапан скороварки посторонними предметами (проволокой или спичками), опасаясь, что через него выйдут спиртовые пары. Из-за этого может произойти взрыв скороварки, и тогда спиртовые пары выйдут все сразу, воспламенятся и будет еще один взрыв — как это произошло однажды дома у Слона.
Мы разлили Элберетовку по литровым флягам, упаковали папиросы, рис и отправились на Ладогу. Строри о случившемся изменении раскладки мы ничего не сказали. Это привело к тому, что на полуострове Монтасари, где у нас случился один из первых ночлегов, Строри предложил нам достать провизию для приготовления ужина. Слон залез в свой мешок и достал рис. Строри удовлетворенно кивнул — запас риса ему показался достаточным, и стал побуждать Слона достать ещё что-нибудь. Слон, как это умеет делать только он, с каменным лицом достал литр Элберетовки. Строри похвалил и это, и снова предложил достать что-нибудь еще. Тогда Слон достал ещё литр. Строри немного опешил, но списал все на непонятливость Слона, и показал жестом: ещё! Тут Слон принялся доставать ещё и ещё, пока Строри не понял — его затее с пятиразовым питанием пришел пиздец.
В результате мы были вынуждены прибегнуть к краже со стоянок в небезызвестном заливе «Кочерга». Осуществляли мы это так: в предрассветные часы приставали на своём корыте к чужим стоянкам и жировали прямо у них за накрытыми с вечера столами. Иногда нам приходилось вскрывать палатки и тащить провизию прямо из-под носа у спящих. Кончилось это тем, что после особенно дерзкой вылазки (мы выставили на консервы и водку команду гребного катамарана из двенадцати взрослых мужиков) нам надо было убираться из Кочерги, но сделать этого из-за штормовой погоды не удалось.