Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь
Шрифт:
У каждого своя личность, а значит, и своя манера, свой язык и свой стиль. Скрывать эту личность во имя каких бы то ни было схем, рассматривать писателя исключительно как «типичного представителя» таких-то и таких-то направлений, течений и веяний — это значит отнять его у школьников раз навсегда и подменить изучение его чудесного творчества абстракциями.
Конечно, говоря о писателе, нужно со всей определенностью сказать о классовой природе его творчества, но сказать это нужно простыми словами, отнюдь не подменяя изучение литературных явлений сплошным «социальным анализом» или сплошным «формальным анализом». Все
Такое попугайство опасная вещь, потому что оно освобождает детей от мышления.
Подметив, что преподаватель словесности ставит превыше всего не те искренние мысли и чувства, которые живы в ребячьей душе, а закостенелые фразы учебника, хитроумные школьники зазубривают эти фразы наизусть и, ловко жонглируя ими, благополучно получают пятерки!
Я знаю школьника, который, прочтя по программе роман некоего второстепенного «классика», тоскливо вздохнул и сказал:
— Тягомотина! Пшено! Лабуда! — но в школьном сочинении не преминул написать про этот же самый роман, что он «волнующий», «яркий» и «сочный», что он «вошел в сокровищницу русской литературы», и обозвал его героя «типичным представителем» (не помню чего). И за этот бездушный набор примелькавшихся шаблонов получил полное одобрение учителя.
Новый учебник должен быть совершенно иным. Подальше от всяких шаблонов, никаких «типичных представителей». Конкретное здесь должно преобладать над абстрактным, живая образность — над унылой рассудочностью.
Хороших педагогов у нас больше, чем принято думать. Но требования, которые предъявляются к ним школьной программой, не дают развернуться их талантам, их творчеству.
Я уверен, что многие из них будут творить чудеса, если дать им учебник, написанный свежо, увлекательно, без угрюмого налета казенности, празднично и любовно оформленный — иллюстрированный не только портретами, но и картинами из жизни писателей (картинами по возможности в красках).
Повторяю: если бы школы и вузы поставили себе специальную цель — отвадить учащихся от нашей бессмертной и мудрой словесности, они не могли бы достичь этой цели более верными и надежными средствами.
Сильнейшее их оружие — скука. Драгоценные мысли и чувства, которые могли бы воодушевить и облагородить детей, часто преподносятся им в надоевших, затасканных формах, за которыми школьники чутко улавливают полное равнодушие к делу. Мало-помалу они приучаются таить про себя свои подлинные мнения и, отвечая урок, прибегают к стандартной фразеологии учебников, столь любезной иным педагогам.
Журналист М. Розовский в невеселой пародии едко высмеял то бессовестное обращение со словом, к которому иные человеки в футлярах все еще принуждают детей, ставя им хорошие отметки за приспособленческие, лживые фразы.
Дай этим школярам любую тему, хотя бы о Бабе-яге, и они без зазрения совести напишут вот такую ахинею:
«Замечательное произведение — сказка о Бабе-яге — является замечательным образцом нашей замечательной литературы.
Тяжелое положение крестьянства в мрачную, беспросветную эпоху, которая характеризовалась беспощадным, страшным, мрачным, беспросветным угнетением, было невыносимо беспросветно, мрачно, страшно и беспощадно.
„Товарищ, верь! Взойдет она!“ — писал великий русский поэт Пушкин…»
Живо
Но, конечно, этих шаблонов им мало, и они пускают в дело еще два десятка других.
«И в это время, — продолжают они, — особенно звонко прозвучал светлый голос [231] неизвестного автора сказки о Бабе-яге, которая навсегда вошла в сокровищницу литературы.
231
«Светлый голос» тоже стал за последнее время шаблоном. Я нахожу его во множестве школьных сочинений, и всегда в таком сочетании: «В это время звонко (или громко) прозвучал светлый голос такого-то», и т. д
…В наше время бабизм-ягизм играет большое значение и имеет большую роль…»
План этого школьного сочинения, по словам пародиста, такой:
«I. Вступление. Историческая обстановка в те еще годы.
II. Главная часть. Показ Бабы-яги — яркой представительницы темных сил.
Черты Бабы-яги.
1. Положительные:
а) смелость;
б) связь с народом;
в) вера в будущее.
2. Отрицательные:
а) трусость;
б) эгоизм;
в) пессимизм;
г) костяная нога».
К сожалению, нельзя сказать, что эта пародия не опирается на реальные факты.
Недавно педагог Л. Рыбак привел эту пародию в своей горячей и тревожной статье, напечатанной в «Литературной газете», и сообщил на основании опыта, что это совсем не пародия. «Пародия не получилась, получилась фотография, — пишет он. — Остроумная выдумка фельетониста во всех деталях совпала с жизненной историей». В доказательство этого Л. Рыбак процитировал подлинные сочинения школьников — и о «Лягушке-путешественнице» Гаршина, и о пушкинской Татьяне, и о «Герое нашего времени» Лермонтова; оказалось, что все эти сочинения писаны одним и тем же языком, теми же (буквально!) словами, как и анекдотическое сочинение о Бабе-яге.
Никогда не забуду тот горестный случай, который мне довелось наблюдать.
Старик привел в детскую библиотеку четырнадцатилетнего внука и в разговоре со мною посетовал, что тот питает слишком большое пристрастие к приключенческой литературе о шпионах.
Внук гневно взметнул на него свои черные красивые глаза.
— А ты что думаешь, я тебе Пушкина читать буду!
Я рассказал об этом случае в газете и получил от одной учительницы такое письмо, в котором слышится слишком уж горькое чувство.
«…Нельзя, — говорится в письме, — больше ни одного года терпеть существующий у нас стиль преподавания русской литературы. Если бы вы почитали сочинения выпускников — не одно, а в массе! Страшно становится: „образы“, „представители“, „проходят красной нитью“, „гневный протест“ и т. д. А поговоришь с человеком, он и произведения, оказывается, не читал, о котором только что так бойко отзывался.
Не вредит ли навязчивое, слишком усердное толкование, пресловутое „анализирование“ русских стихов, рассказов, поэм, повестей? Не полезнее ли для ребят просто побольше их читать, может быть, с помощью умного старшего друга?